СУДЬБА, ВЕРЕВОЧКА, ЛЕЛЯ.
Утром я подошел к Овчинникову. Он сидел на подоконнике, держал в одной руке тетрадку, в другой — карандаш, мучился ужасно. — Вот послушай, Николай,— сказал Овчинников печально.— Стих. И, набрав в грудь воздуха, немного подвывая, прочитал: Вот летит большая стая И тебя я, поздравляя... — Неплохо,— на всякий случай сказал я. — Жуть,— возразил Овчинников.— Это же на Восьмое марта, Кате Оберемок. При чем «большая стая»? Нет, тут что-то не так! Мой приятель покачал головой, вздохнул и снова стал мучиться. А я отошел, потрясенный. Мне понравилось: «И тебя я, поздравляя...» Конечно, Овчинников не Пушкин — это ясно, но четыре строки своей Кате он в конце концов докропает. Почти сонет. А больше женщинам ничего не нужно! Ну, а я? Что я подарю своей Леле? Судьба связала нас одной веревочкой. Хочу не хочу, мне надо подойти к ней, достать из-за спины подарок, сказать «С праздником! Это тебе». Она пропоет: «Спасибо!» Тут я вспомнил, что подарка-то еще нет, и побежал.
Страховка от страха.
Опасаясь утратить источник своих доходов, западные бизнесмены и деятели искусства заключают самые необычные страховые договоры. В Америке один биржевой маклер застраховал свой слух, так как большую часть сделок он заключает по телефону. В штате Калифорния некий владелец ресторана застраховал свои усы длиной в 38 см, нужные ему как реклама.
Вниманье, господа, вниманье! Спешите к нам на всех парах: Мы производим страхованье. Но не за совесть, а за страх! Вам страх с пеленок уготован, А потому бегите к нам: Здесь каждый будет застрахован И целиком и по частям! Застраховать мы можем голос — Без страха станете кричать! А тем, кто лыс, последний волос Готовы мы застраховать. Поскольку все на свете бренно, Застраховать резонно в срок Свои дубинки полисменам, А безработным — пару ног. Бахвальство — генералу НАТО (Чтоб генерал нахальней был!), Грудную клетку — дипломату (Чтоб в грудь себя смелее бил!). Да, бережем «свободный мир» мы, Свободный мир и грез и слез... Дела идут у нашей фирмы!.. (Куда идут — другой вопрос). СТРАТЕГИЧЕСКАЯ РАДОСТЬ.
Мы часто называем труд радостью. И это так, ибо на работу мы ходим, как на праздник: мужчины — в галстуках, а женщины — с накрашенными ресницами. А дома, между прочим, прекрасно обходимся и без галстуков и без парфюмерии. Но вместе с тем нет-нет да и углядишь, как иной труженик, находясь на своем рабочем месте, не то что не прыгает от восторга, а прямо-таки мрачнее тучи. Начнем издалека — с охоты на мамонтов. Неплохая была работенка у наших далеких предков, хотя и с определенными минусами. Во-первых, ненормированный рабочий день. Во-вторых, никакой тебе зарплаты. В-третьих, отсутствие перерыва на обед. К плюсам я бы отнес кристальную ясность цели, с которой наши пращуры выходили на мамонта. Цель у них была одна — добыть пропитание. Запамятовать, для чего они рыщут в окрестностях с дубинками в руках, первобытные охотники никак не могли. Не достиг цели, не заманил мамонта в ловушку, оставил себя и своих соплеменников с пустым желудком — сразу видно, что рабочий день прошел впустую. И не принес ни малейшей радости. Радость в те бесхитростные времена имела место только при удачной охоте, то есть при достижении конечного результата.
Страдания омара
Ученым известно, что блюдо, выложенное листьями зеленого салата с майонезом, не является естественной средой обитания омара. В природе это существо живет в основном в холодных водах и благополучно проживает около сорока лет, если, конечно, повезет. Однако бывает, что на склоне лет омар (Homarus gammarus) вдруг запрыгивает в кастрюлю с кипятком, где приобретает ярко-красную окраску. А уж потом отправляется полежать на зеленых листьях в окружении приправ и в сопровождении сухих белых вин. Этот скачок в кипящую воду — момент, который весьма интересует ученых, занимающихся членистоногими. Им удалось установить, что омар совершает данный прыжок не сам — его туда бросает рука, которая только что взбивала майонез (если только майонез — о ужас! — не выкладывается уже готовым из банки или не выдавливается из тюбика). Таким образом, ясно, что причиной подобного удивительного поведения животного является антропогенный фактор. Доказано также, что упомянутое ракообразное в момент погружения не испускает криков, в отличие, скажем, от собак или кошек, которые довольно громко заявляют, что им совсем не нравится контакт с кипятком, особенно в форме погружения в оный. Это, несомненно, одна из причин того, что повара нечасто варят собак и кошек живьем (так же как, впрочем, хомяков и зебр).
Стакан голубого озера .
Говорят, кое-где домашний скот и птицу пробуют откармливать под звуки тихой, мелодичной музыки. Под музыку, оказывается, лучше жуется, заглатывается и переваривается. Не берусь высказываться за коров и кур. Тут для объективности суждения надо влезть в их шкуру, в их оперение. Пожевать и поклевать за них под музыкальное сопровождение. Могу лишь поделиться личными впечатлениями о столовой города Заозерска. Правда, питался я там не под музыку. Мне, как едоку с более разнообразными духовными запросами, предложили архитектурно-историческое сопровождение. На красочном, во всю стену панно был изображен монастырь — детище подмастерья каменных дел Аверкия Монахова. Из глубины веков в сегодняшние общепитовские будни с интересом вглядывались купола Успенского собора, церквей Богоявления, Филиппа и архистратига Михаила. На фоне этого прекрасного творения рук человеческих хотелось разжевать и усвоить продукт не менее прекрасный. Ко такого продукта в столовой как раз и не было. А был заведующий общепитом Даниил Семенович Бабкин. Понятное дело, абсолютно несъедобный.
Эпоха Возрождения в Англии.
Английский актер Фут путешествовал по Англии и остановился в гостинице пообедать. При расчете хозяин вежливо спросил его,доволен ли он. - О, я отобедал так, как никто во всей Англии сегодня не обедал! -восторженно вскричал сытый Фут. - За исключением лорда-мэра! - внушительно поправил хозяин. - Без всяких исключений! - возразил Фут. - Извините, милостивый государь, вы должны исключить лорда-мэра! - Никого я не желаю исключать, даже самого лорда-мэра! - заупрямился Фут. Слово-за-слово, спор перешел в ссору, и трактирщик потащил Фута к местному лорду-мэру. - Г-н Фут, - внушал ему мэр, - вы должны знать, что в здешнем городе существует с незапамятных времен обычай всегда и во всем делать исключение для лорда-мэра, и всегда об этом упоминать; а чтобы вы тверже запомнили этот обычай, я приговариваю вас к штрафу в один шиллинг или к аресту на пять часов; выбирайте сами, что хотите.
|