С китайским остроумием можно отчасти познакомиться, прочитав несколько анекдотов, связанных с именем народного героя Куньлуня, жившего, по преданиям, в конце XIII века в провинции Су-Чжоу.
Куньлунь был очень жаден до денег. Раз кто-то сказал ему:
— Дай я тебя прибью до смерти; я заплачу тебе за это тысячу лан. Куньлунь подумал и потом сказал:
— Ты лучше прибей меня до полусмерти и дай мне не полную тысячу лан, а только пятьсот.
Куньлунь приехал в гости к одному человеку. Хозяин был человек богатый, у него на дворе ходило множество кур и уток. Но он был скуп, ему не хотелось тратиться на угощение гостя, и он начал извиняться, что у него ничего нет, нечем угощать. Куньлуню уж очень хотелось кушать, и он предложил хозяину зарезать лошадь, на которой он приехал, и из нее изготовить обед.
— На чем же ты поедешь к себе домой? — спросил хозяин.
— А я займу у вас либо курицу, либо утку. У вас их много. Я на ней и уеду домой.
Однажды шли вместе Куньлунь и его сын. На них напал тигр, схватил отца и поволок. Сын тотчас же натянул лук, чтобы выстрелить в тигра.

Какой-то молодой чиновник государственного, совета много говорил Талейрану о своей искренности и прямодушии. В ответ на его пылкие речи Талейран будто бы сказал свои знаменитейшие слова: “Вы еще молоды; знайте, что слово дано человеку затем, чтобы скрывать свою мысль”. Острота эта приписывалась и другим, но большинство считает ее Талейрановской. .
Некто Семонвиль, королевский секретарь, отличался тем, что решительно ничего никогда не делал без какой-нибудь задней мысли. Однажды при Талейране говорили о том, что СемонвилЬ сильно простудился. “Простудился, - задумчиво пробормотал Талейран, - гм!.. Зачем бы это ему понадобилось?”
Однажды, в Тюильри, в присутствии огромной толпы придворных, Наполеон принялся отчитывать Талейрана во весь голос и без всякой церемонии. Министр выслушал все его грубости не сморгнув глазом и не раскрывая рта. Когда Наполеон кончил и, повернувшись, отходил, Талейран обратился к присутствовавшим и громко - нарочно, чтобы Наполеон мог услышать его - сказал: “Вы слышали, господа? Не досадно ли, что такой великий человек получил такое дурное воспитание?”

Тьера в начале его карьеры не любили. Когда узнали, что его принимает Талейран, какая-то дама с удивлением спросила у него: “Неужели вы принимаете этого пролаза?” - “Да он вовсе не пролазит, а прямо входит”. .
Талейран, несмотря на неимоверное количество приписываемых ему острот (большей частью непереводимых, основанных на игре французских слов, полных намеков на современные текущие события), был человек вовсе не болтливый; он гораздо охотнее молчал и слушал, чем сам говорил. Он был вероломен, продажен, и, однако же, все признавали и признают, что своему отечеству он принес громадные услуги. Одинзлой и острый враг сказал про него: “Талейран продал всех, кто его покупал!”
В 1802 г. Наполеон поручил Редереру составить уставную грамоту для Цезальпинской республики. Редерер составил ее в двух редакциях - краткой и подробной. Передавая обе рукописи Талейрану, он сказал ему, что, по его мнению, лучше было бы выбрать краткую редакцию. “Посоветуйте первому консулу остановить свой выбор на ней. Лучше всего, когда конституция изложена кратко и “... Он хотел добавить “ясно”, но Талейран перебил его и докончил за него: “Кратко и неясно”.

В начале революции, в эпоху генеральных штатов, герцог Монморанси предложил собранию уничтожить дворянские привилегии. На другой день, повстречавшись с ним, Талейран сказал ему: “Герцог, вы первый в вашем знаменитом роду храбрецов, решившийся положить оружие!”
Талейрана, бывшего до революции епископом, уговаривали рукоположить версальского епископа, избранного уже по революционному порядку. Талейран хотя и принес присягу в верности конституции, но от рукоположения отклонился. “Присягать я могу сколько угодно, но посвящать в сан не могу”. Эти на вид невинные слова имели весьма острый задний смысл. Присягать - jurer, - значит также ругаться, a sacrcr-посвящать, помазывать, -.значит тоже ругаться, но в еще более решительном смысле.
Какая-то герцогиня должна была приносить присягу, а принимать эту присягу должен был Талейран. Герцогиня предстала перед ним в роскошном, но донельзя откровенном костюме. “Герцогиня, - заметил ей, улыбаясь, Талейран, - вы не находите, что для клятвы в верности такая юбка коротковата!”

В то время как Наполеон составлял из разных областей новое Вестфальское королевство для своего брата, случилось, что в его состав пришлось включить крошечные владения какого-то немецкого принца; их, конечно, и забрали без всякой церемонии. Но принц оказался человеком очень сердитым и упрямым. Он примчался в Париж, заявился к главе кабинета и требовал, чтобы ему возвратили его владения. Министр сказал, что это не от него зависит, что такова была воля императора и что он одно только и может для него сделать - устроить ему аудиенцию у Наполеона. Наполеон посмеялся, когда министр доложил ему об этом казусе, но аудиенцию дал и притом приурочил ее к одному из своих больших выходов. Необыкновенная пышность этого выхода немного было смутила непокладистого немецкого принца, но он живо оправился и овладел тоном. Наполеон, увидав его, подошел к нему с улыбкой и спросил: “Я слышал, принц, что вы недовольны?” - “Да, государь, мои владения”... - начал принц. “За утрату их вы должны быть й будете вознаграждены, но возвратить их вам невозможно. Только неужели же ничто не в состоянии вознаградить вас за вашу утрату?

Наполеону III приписывается несколько острых слов, но достоверным считается только одно. Кто-то из его родни вечно приставал к нему, выклянчивая денежные подачки. Так как это повторялось очень часто, то, наконец, в один прекрасный день Наполеон отказал просителю наотрез. Тот ужасно озлился и сказал Наполеону: “У вас нет ничего общего с вашим дядей!” (т.е. Наполеоном I). -”Вы ошибаетесь, - возразил тот, - у нас с ним одинаковая родня”. Известно, что родня Наполеона I страшно досаждала ему своею жадностью.
Когда, после страсбургской попытки захватить власть, Наполеон (будущий III) бежал в Америку и жил в Нью-Йорке, случилось, что однажды он увидал в окне одной меняльной лавки объявление: “Требуются наполеоны (т.е. монеты наполеондоры) за соверены (т.е. фунты стерлингов)”. Но вся фраза в то же время имела и другой смысл, а именно: “Требуются Наполеоны в качестве суверенов, т.е. государей”. Прочитав объявление, Наполеон усмехнулся и сказал: “Я охотно отозвался бы на такое требование”.