— Алло! Могу я поговорить с директором? О чем? В мою квартиру залетел самолет. Наверно, заблудился. Речь идет о покрытии расходов по ремонту или о замене квартиры. Слушаю. Нет директора? Вышел? А кто его заменяет? Хорошо, соедините меня, пожалуйста, с заместителем.?
Кабинет замдиректора? Могу я попросить к телефону заместителя директора? Пс какому делу? Самолет залетел в мою квартиру. Наверное, заблудился. Я хлопочу о возмещении затрат на ремонт или о предоставлении мне другого помещения. Что? Заместителя директора нет? Вышел... А кто его заменяет? Начальник отдела? Будьте любезны, соедините. По какому делу? Самолет залетел в мою квартиру, я прошу По возможности возместить расходы на ремонт или же дать взамен какую-нибудь другую квартиру... Что? Начальник отдела вышел? А кто его заменяет? Заместитель начальника? Пожалуйста, соедините меня с ним. Здравствуйте, у меня к вам такая просьба... Что? Заместителя начальника нет. А кто вместо него? Благодарю, соедините меня, пожалуйста, с референтом. Алло! Это референт? Что я хочу? Дело такого рода. Знаете ли, в мою квартиру влетел самолет, скорее всего сбился с трассы. Не могли ли бы вы возместить мне убытки, ну, там расход по ремонту, в крайнем случае заменить квартиру? Ах, референта нет на месте?.. А кто его заменяет? Вы? Ну это просто замечательно! Так вот, как я уже говорил, в мою квартиру залетел самолет...

За каждой строкой этого письма в редакцию угадывалась снисходительная улыбка уверенного в своей правоте человека. Полного сил и жизненной энергии. Мускулистого. Хваткого и ловкого. Твердо ставшего на ноги и обретшего свое счастье.
И это было действительно так, хотя автор письма Коля , восемнадцати лет от роду, твердо стоял на зыбкой почве, а то, что называл он счастьем, имело совсем другое название.
Но это только знал я. Он об этом даже не догадывался. Более того, он поучал меня л разносил по косточкам один из моих фельетонов, в котором я бичевал легкую жизнь.
Должен сказать, что писем от незрелых читателей почта, увы, приносит еще немало, и письма эти в основном такие наивные, что за пять минут в редакционном ответе находятся слова, разящие нелепые аргументы с уверенностью козырного туза.
Случай с Колиным письмом был сложнее, и я сразу это понял. Суть многословного и эмоционального письма, которое едва уместилось в школьную тетрадку, в моем совершенно объективном кратком переложении состояла в следующем.

Сегодня у нас в гостях встретились два очень не похожих друг на друга человека — писатель Сергей Николаевич Толин и критик Николай Сергеевич Нолин. Предлагаем вашему вниманию их беседу, записанную на пленку.
ТОЛИН. Давайте-ка с вами поспорим, Николай Сергеевич!
НОЛИН. Давайте, Сергей Николаевич. Только о чем же вы собираетесь со мной спорить?
ТОЛИН. Я предлагаю такую интересную и злободневную тему: нужна ли нашей литературе молодежь?
НОЛИН. Прекрасная тема! Я считаю, что молодежь нашей литературе нужна.
ТОЛИН. И я с вами совершенно согласен. Дело только зг ключается в том, какая нам нужна молодежь в литературе?
НОЛИН. По-моему, нам нужна талантливая молодежь, Сергей Николаевич.
ТОЛИН. Разрешите с вами не согласиться, Николай Сергеевич. Я считаю, что нам в литературе нужна очень талантливая молодежь!

Известный собиратель народных песен и сказаний, П. И. Якушкин, страдал одним из наших национальных пороков: пристрастием к спиртным напиткам. Однажды его пригласил на завтрак граф Строганов. Якушкин явился к нему, видимо, навеселе.
— Да вы, как кажется, уже позавтракали? — спросил граф.
— Позавтракать не позавтракал, а чуточку выпил.
— Что же теперь будем делать? — спросил граф.
— Выпьем еще чуточку! — отвечал Якушкин.
Один из придворных чинов подал императору Николаю I жалобу на офицера, который выкрал у него дочь и без разрешения родителей обвенчался с ней. Николай на жалобе написал: «Офицера разжаловать, брак аннулировать, дочь вернуть отцу, считать девицей».
Какому-то богатому саратовскому помещику захотелось непременно увидеть государя. Для этого он, недолго думая, прикатил в Петербург. Гуляя около Зимнего дворца, помещик однажды встретил статного, высокого роста мужчину в офицерской форме и плаще и, приняв его за одного из служащих при дворе, просил у него совета, как увидеть государя. Незнакомцу он подробно рассказал при этом о своем общественном, семейном и материальном положении и прочем.

В Кремле шел банкет по поводу Первомая. Была приглашена писательская элита. Один из маститых подошел к Кагановичу, поздравил его и от избытка чувств поцеловал. Затем подошел к Микояну и Жданову и расцеловался с ними. Наконец он подошел к Сталину и потянулся поцеловать. Сталин отстранил его:
— Нельзя же в один вечер перецеловать все Политбюро. Оставьте кого-нибудь для следующего раза.
Академик Александр Александрович Богомолец занимался вопросами геронтологии. Он утверждал, что человек может жить и должен жить до 150 лет. Сталин очень внимательно следил за его работой, и ученому не отказывали ни в каких средствах. В 1929 году он стал академиком АН УССР, в 1932-м— АН СССР, в 1941-м— лауреатом Сталинской премии, в 1944-м — академиком Академии медицинских наук и Героем Социалистического Труда.
Когда в 1946 году академик умер 65 лет от роду, Сталин сказал:
— Вот жулик. Всех обманул.
В тридцатых годах Сталин и другие члены Политбюро посетили театр и посмотрели спектакль «Хлеб» Владимира Киршона. Автор ждал, что его пригласят в правительственную ложу, однако этого не произошло. На следующий день Сталин был у Горького, где оказался и Киршон.

Христофор Иванович Бенкендорф (отец известного шефа жандармов, графа А. X. Бенкендорфа) был очень рассеян. Проезжая через какой-то город, зашел он на почту проведать, нет ли писем на его имя.
— Позвольте узнать фамилию вашего превосходительства? — спрашивает его почтмейстер.
— Моя фамилия? Моя фамилия? — повторяет он несколько раз и никак не может ее вспомнить. Наконец говорит, что придет после, и уходит. На улице встречается он со знакомым.
— Здравствуй, Бенкендорф!
— Как ты сказал? Да, да, Бенкендорф! — и тут же побежал на почту.
Однажды X. И. Бенкендорф был у кого-то на бале. Бал окончился довольно поздно, гости разъехались. Остались только хозяин и Бенкендорф. Разговор шел вяло: тому и другому хотелось спать. Хозяин, видя, что гость его не уезжает, предлагает пойти к нему в кабинет. Бенкендорф, поморщившись, отвечает: «Пожалуй, пойдем». В кабинете им было не легче. Бенкендорф по своему положению в обществе пользовался большим уважением. Хозяину нельзя же было объяснить ему напрямик, что пора бы ему ехать домой. Прошло еще несколько времени. Наконец хозяин решился сказать:
— Может быть, экипаж ваш еще не приехал; прикажете ли, я велю заложить свою карету?