В то время на Среднекане работали два прииска — Юбилейный и Холодный. В эту экспедицию Ю.А. Билибин решил как можно шире провести геологическое изучение района и проследить распространение золота. Он стремился подойти к изучению территории комплексно, выявить различные стороны ее металлогении. Поэтому была организована партия по поискам россыпей и коренных месторождений олова. Начальником этой партии назначили Б.Л. Флерова, впоследствии ставшего одним из первооткрывателей промышленных месторождений олова на северо-востоке страны.
Зимовка в Среднекане прошла в непрерывных работах над собранными за лето материалами и в подготовке к полевому сезону следующего года. Ю.А. Билибин проводил систематические занятия по повышению квалификации специалистов, разработал разнообразные инструкции, использование которых позволяло даже не имевшим специального образования прорабам и малоопытным геологам получать достоверный и унифицированный материал.

Значительные результаты в геологическом изучении золотоносности были достигнуты Второй Колымской экспедицией под руководством В.А. Цареградского и геологами Охотско-Колымской базы Института цветных металлов, организованной в 1931 г.
Весной 1931 г. Ю.А. Билибин во главе большой группы геологов (Б.И. Вронский, А.П. Васьковский, П.И. Скорняков, ЛЛ. Снятков,
БЛ. Флеров, Е.Т. Шаталов, М.Г. Котов и др.) вновь выехал на Колыму в качестве технического руководителя Охотско-Колымской базы. Путь до Владивостока длился 10 дней и все это время Ю.А. Билибин знакомил своих новых сотрудников с геологией Северо-Востока. Во Владивостоке члены экспедиции после долгого ожидания погрузились на пароход ’’Днепрострой”, перегруженный людьми, лошадьми, продовольствием и снаряжением. На девятые сутки вошли в бухту Нагаева. Ю.А. Билибин не узнавал знакомые места.

В бухту Нагаева почти одновременно с ними прибыла геолого-поисковая партия конторы ’’Союззолото”, которая образовала Колымское Главное приисковое управление. В 1930 г. было организовано два старательских прииска: Среднеканский и Утинский, а в 1931 г. было уже пять приисков. Начала строиться дорога на Колыму.
ЮЛ. Билибин не прекращал привлекать внимание к новому пер-спективному району: Благодаря моему ’’колымскому патриотизму” мне удалось привлечь внимание к Колыме, но все-таки не в такой же мере, как мне того хотелось. Я оставался в Ленинграде для составления отчетов по первой экспедиции и организации новой экспедиции в 1931 г. Однако экспедиционную систему работ на Колыме я считал нерациональной.

На обратном пути Ю.А. Билибин поручил В.А. Цареградскому пройти по берегам рек Герба и Мякит для разведки старой тропы, путь по которой отвергали все старожилы. Оказалось, что эта дорога намного лучше новой тропы. Впоследствии именно по старой тропе забрасывали грузы на
Среднекан; знаменитая Колымская автотрасса была проложена позже. Работая в окрестностях Олы, В.А. Цареградский оценил прекрасные качества бухты Нагаева: ”... преимущества бухты как будущей гавани были настолько очевидны, что уже тогда стало ясно: выгрузка следующих экспедиций должна производиться именно здесь. Это и было осуществлено в 1930 году Второй Колымской экспедицией по договоренности с Торгсовфлотом. Но еще до этого в 1929 году на пониженном берегу бухты началось строительство культбазы.

На этот раз построили семь карбасов грузоподъемностью до 5 тонн каждый. Для таких судов нужна была высокая вода, однако их постройка затянулась и паводок уже прошел. Поэтому сплав очень затруднился. Карбасы постоянно наталкивались на мель; только по Малтану их пришлось передвигать более двух недель. Неудачным оказался и состав отряда. Большинство рабочих никогда не работали на воде; они в основном обходили пороги берегом; главная тяжесть по проводке карбасов легла на плечи ЮЛ. Билибина и С.С. Дуракова. Тем не менее, этот поход успешно завершился и прииск был обеспечен продуктами до зимы.
По прибытии на Среднекан Ю.А. Билибин отправился на лодке к устью Утиной, где обнаружил оставленную ему записку С Д. Раковского, в которой было написано, что здесь найдено очень хорошее золото. Именно это открытие стало началом золотой Колымы.

Геологи построили барак и приступили к разведке долины ключа Безымянного по схеме Ю.А. Билибина, уже применявшейся им на Алдане. Через пару недель по глубокому снегу из Охотска прибыла небольшая экспедиция из конторы ’’Союззолото” и еще одна артель старателей.
В старательских артелях к этому времени уже кончился весь запас продовольствия, поэтому приходилось делиться с ними харчами, которые были на исходе. Старатели начали есть собак; конские.кишки и кожу; работы приостановились. 1 декабря Ю.А. Билибин был вынужден пойти за продовольствием в селение Сеймчан, расположенное в 75 километрах от базы экспедиции. Этот поход не увенчался успехом: у якутов были скудные запасы, которыми они не могли поделиться со старателями и геологами. К этому времени из Олы должна была прибыть вторая часть экспедиции с продовольственным обозом.

Для сплава в район Среднекана имелось две возможности, но они были недостаточно надежными. Старожилы рекомендовали добраться до реки Буюнды тропой, по которой шло сообщение между Олой и Колымой, а дальше сплавляться по довольно многоводной и относительно спокойной Буюнде. Но эта река впадает в Колыму в 70 километрах ниже Среднекана, поэтому затем нужно было подниматься с грузом по быстрой Колыме, что, безусловно, усложнило бы путь экспедиции. Если сплавляться по Бахапче, то можно избежать этого, поскольку она впадает в Колыму выше Среднекана, но этот путь местные жители отвергали, считая, что Бахапча - ’’бешеная”, порожистая река, к тому же к ней вела старая, давно заброшенная тропа, которой уже не пользовались из-за отсутствия вблизи нее кормов для лошадей. Несмотря на суровые предостережения, ЮЛ. Билибин, посоветовавшись со своим многоопытным проводником М. Медовым, решил выбрать второй путь, который был рискованней, но короче. К тому же надо было отыскать канал для снабжения приискового района.

Ее цель заключалась в проверке сведений о нахождении золота на Колыме и оценке его промышленного значения. Ю.А. Билибина назначили начальником экспедиции. Кроме него в состав экспедиции вошли только что окончивший институт геолог В.А. Цареградский, геодезист Д.Н. Казанли, прорабы-разведчики С Д. Раковский и Э.П. Бертин, врач Переяслов, завхоз Корнеев и 15 рабочих. Остальные участники экспедиции были выписаны Ю.А. Билибиным с Алдана и уже имели опыт золоторазведчиков. Ранней весной 1928 г. Ю.А. Билибин,
В.А. Цареградский, ДЛ. Казанли и Переяслов выехали из Ленинграда.

После окончания института в 1926 г. он начал самостоятельную работу в тресте ’’Алданзолото”, как раз в то время, когда Алдан переживал ’’золотую лихорадку”. Работа на Алдане сформировала его как зрелого специалиста. Он участвовал, например, в открытии первого коренного месторождения в Алданском районе — Лебединого. Особенно много внимания в эти годы ему пришлось уделить разработке методики поисков и разведки золотоносных россыпей. Этот опыт пригодился ему впоследствии при работе на Колыме. Кроме того, Ю.А. Билибин собрал на Алдане огромный фактический материал и по щелочным породам, впоследствии послуживший основой его крупных петрологических работ. Здесь Ю.А. Билибин впервые узнал от старателей о находке золота на Колыме и у него появилось желание исследовать этот край на возможность обнаружения месторождений золота.

Выдающийся советский геолог, один из основоположников советской металлогенической школы, крупный петрограф и знаток рудных месторождений Юрий Александрович Билибин родился 19 мая 1901 г. в г. Ростове Ярославском в семье кадрового военного, полковника артиллерии и преподавательницы Ростовской прогимназии. В 1918 г. он окончил Смоленское реальное училище, а в феврале 1919 г. добровольцем вступил в Красную Армию. В 1921 г. Юрий Александрович был направлен из армии на учебу в Смоленский военизированный политехнический институт, откуда вскоре был переведен в Горный институт в Петрограде.
Учеба в стенах этого старейшего учебного заведения серьезно его увлекла. В 20-е годы в институте преподавали многие замечательные ученые-геологи, воспитавшие первые отряды советских разведчиков недр.

Слогораздел у Э. Зиверса проходит не в соответствии созвучностью—интенсивностью звуковой последовательности, а в соответствии с моделью взаимного расположения классов звуков в слоге. Классы же звуков фактически определяются не на основании экспериментально полученной шйи априорно заданной звучности—интенсивности, а, как выше было показано, на основании взаимной встречаемости в звуковой последовательности или дистрибуции. Так что под словами «слоговосходящая звучность» или под слогом с восходящей звучностью у Э. Зиверса скрывается модель слога, построенная на дистрибутивном основании.

Так, Ф. Техмер определял слог на основании 1) интенсивности, 2) звучности, 3) голосового тона или степени раскрытия надставной трубы. Теоретически и на конкретных примерах, приведенных в приложении, Ф. Техмер изображает зависимость интенсивности звуков в последовательности от времени в виде графика; затем он изображает зависимость звучности и голосового тона на графике, которому дает и физиологическое толкование. Рассматривая соотношение полученных кривых, Ф. Техмер определяет границы слога по пикам (точкам наивысшего подъема или спада) полученных кривых. Э. Зиверс предполагает однозначное соответствие интенсивности и звучности: чем сильнее выдох, экспираторная сила, тем более звучным будет данный звук.

О. Есперсен писал о том, что надо совершенствовать не , только инструментальные методы исследования,особенно важными он считал массовые исследования рентгенографий по указанным выше соображениям (Galtonsche durch schnittsphotographie), но и разрабатывать неинструментальные, чисто лингвистические методы исследования .
Поскольку и обучение языку, и функционирование языка происходит без вмешательства инструментов, то и опыты желательно научиться проводить не нарушая естественность речи (сейчас так и хочется сказать «методом кибернетического моделирования»).
Все звуки были расклассифицированы по их звучности на несколько ступеней. Наибольшей звучностью обладают гласные, немного меньшей — сонанты и г, затем идут носовые, сибилянты, звонкие взрывные и наименее звучные — глухие взрывные .

В отличие от экспираторной теории, где И. Шторм только выражал надежду на правила слогораздела, в этой теории такие правила были довольно детально разработаны М. Граммоном для французского и JI. В. Щербой для русского языков . Хотя эти правила фактически строятся так, чтобы интуитивно выделенные автором слоги получились по правилам типа: «если после ударной гласной идет сочетание двух согласных, то первый из них относится к предшествующему слогу, а второй к последующему»
(в русском языке) , официально считается, что они выделяются просто на основании сочетания имплозии с эксплозией. Сам Ф. де Соссюр приводил пример возможности разделить по этому принципу последовательность ardra двояким образом: и ard-ra и ar-dra , а последовательность pzta в зависимости от намерения говорящего может дать двусложный и односложный результаты (pz-ta и pzta).

Так и другие построения теории слога, пришел к выводу дополцить свое основное положение («Единство выдоха конституирует слог», поскольку «выражение „единство само требует определения») следующим образом: «Каждый ряд слогов не может. . . образовываться одним выдохом; нужно в каждом случае малые понижения ударения (Abstufun-gen des Accentes), малые повышения голоса (kleine Ansatre der Stimme) определять для каждого слога; каждый слог имеет свою степень ударения (Nachdrucks). А что здесь названо атональностью, то это понятно только как самая слабая степень аспирации (Was Tonlosigkeit genannt wird, ist bekanntlich nur der schwachste Grad des Nachdrucks)» .
Экспираторная теория слога недавно снова получила некоторую поддержку: А. Росетти в книге «О теориях слога» оказывает этой теории предпочтение, повторяя: «нет слога без выдоха» .