На Оке, в среднем и нижнем ее течении, городища, как правило, не идут дальше III—IV ст. н. э. В Верхнем Поволжье они доходят до IV—V и начала VI ст. В верховьях Оки и Днепра верхние слои городищ датируются VII—VIII, а нередко и IX-—X ст., залегая непосредственно под наслоениями и остатками культуры эпохи Древней Руси.
Хронология ранних дьяковых городищ, — о более поздних речь будет итти ниже, — строится на основании находок вещей южного или прикамского происхождения, время которых может быть определено с достаточной точностью. На Юхновском городище на Десне и на Старшем Каширском городище найдены вещи, известные по скифским памятникам середины I тысячелетия до н. э. 

Еще А. А. Спицыным было замечено, что вдоль берегов рек они распределяются неравномерно, а компактными группами по 3—4. Такая группировка поселений представляет собой чрезвычайно характерную черту эпохи первобытно-общинного строя, когда каждый род имел свою обособленную территорию, часть территории племени, и кегда поселки, принадлежавшие одному роду, группировались вместе.
Начало более или менее систематического изучения древних городищ лесной полосы Восточной Европы было положено двумя сводными работами А. А. Спицына: «Городища дьякова типа» 2 и «Новые сведения о городищах дьякова типа», вышедших в свет в 1903 и 1905 гг. До этого времени материалы отдельных памятников публиковались А. С. Уваровым, Н. И. Булычевым, В. И. Сизовым, В. А. Городповым и некоторыми другими исследователями.

Неизвестно, что следует за культурой «полей погребений», какой материал заполняет трехвековой промежуток между «полями» и памятниками эпохи возникновения Древней Руси. Отдельные вещи этой эпохи, происходящие из случайных находок или старых раскопок, не могут послужить основанием для каких-либо серьезных выводов. Единственно, на что можно опереться, пытаясь подойти к решению вопроса о дальнейшей судьбе населения «полей погребений», — это мнение В. В. Хвойка о генетической связи этого населения с населением средневековой Руси, что было установлено им на основании изучения многочисленных городищ. Как мы увидим ниже, сопоставление материалов «полей погребений» с археологическими памятниками IX—X ст. не противоречит этому мнению.

Судя по раскопкам около Масловки и Привольного, где недалеко от «полей погребений» были открыты одновременные с ними селища, в начале нашей эры, как и в скифскую пору, жилищем Поднепровье служили землянки, точнее, полуземлянки с крышами на поверхности земли. Инвентарь погребений свидетельствует о мирном земледельческом быте обитателей Среднего Поднепровья. В могилах встречаются: керамика, чаще местная, ручной работы, нередко привозная или же изготовленная на гончарном круге по причерноморским образцам, предметы убора и украшения, глиняные прясла для веретен, иногда железные серпы и наконец кости домашних животных и птиц (овцы, свиньи, куры).

В Поднепровье инвентарь «полей» указывает не на средне-европейские, а прежде всего на глубокие местные культурные традиции. Наиболее древнее из «полей погребений» Поднепровья — Зарубинский могильник, относящийся к последним векам до н. э. и первым векам н. э., — дало большой керамический материал, полностью повторяющий посуду несколько более ранних скифских курганов. И там и здесь глиняная посуда имеет черный цвет, покрыта лощением и представлена одинаковыми видами сосудов, а именно: высокими ребристыми горшками, сосудами с ручками и низкими мисами. Основанием для датировки Зарубинского могильника являются найденные там провинциальные римские фибулы архаического типа. Погребальный обряд «полей погребений», неизвестный в Среднем Поднепровье в скифское время, тем не менее в известной части может быть генетически увязан с погребальными обычаями скифов-земледельцев.

Могильник находится на плато водораздела, в 20—25 км от правого берега Днепра на склоне небольшой возвышенности. За три года раскопок было открыто около 250 могил, что составляет, однако, не больше половины всех погребений этого огромного «поля». В могильнике установлено параллельное бытование двух погребальных обрядов. Около трети исследованных могил содержали остатки трупосожжений, нередко помещенные в глиняных сосудах. В большинстве могил встречено трупоположение; умершие погребены в вытянутом положении, на спине, головой преимущественно на запад. Две могилы, находившиеся рядом в центральной части могильника, отличались большими размерами и были обложены по стенкам деревом, укрепленным с помощью вертикальных, вкопанных в землю столбов.

Население Восточной Европы в первые века нашей эры было крайне неоднородным по степени своего экономического, социального и культурного развития. Различные исторические условия существования, сохраняющие свои основные черты в течение столетий, разделяли племена Восточной Европы на две группы — южную, так или иначе связанную с древним Причерноморьем, Востоком и Средиземноморьем, и обширную группу северных племен, неизвестных в Причерноморье и незнакомых с его культурой.
Начиная с глубокой древности, племена Северного Причерноморья, в свою очередь, также разделялись на две части, первоначально соответствующие двум физико-географическим районам страны. Лесостепное Поднепровье и земли, лежащие на запад по течению Буга и Днестра, представляли собой область древнейшей восточно-европейской земледельческой культуры.

Отсюда возникает другой трудный вопрос — каким образом определить момент перехода из одного этнического состояния в другое? Конкретно в данном случае речь может итти о процессе становления славянских этнических образований, а следовательно, об определении тех этнических групп, которые предшествовали их возникновению. Славян как одного народа никогда не существовало. Но этнографическая и языковая общность славянства — факт, не нуждающийся в доказательствах. Эта общность очевидно является результатом исторического развития славянских народов в тот период, когда они становились славянскими, ибо последующая история представляет их слабо связанными между собой, развивающимися особыми путями, обусловливающими не столько схождение, сколько разъединение этих народов в культурно-этническом отношении. Не приходим ли мы таким образом к славянскому пра-народу?

Они распространяются и на другие стороны культуры как духовной, так и материальной. В виду этого имеется возможность сопоставления явлений в области языка с явлениями, овеществленными в археологических памятниках. Таким образом не только лингвистика, но и археология может служить в деле изучения этнической истории и притом не абстрагированной от времени и пространства, а совершенно конкретной по своему содержанию. В этом отношении археология представляет серьезные преимущества перед лингвистикой и дает последней необходимую опору для заключений. Н. Я. Марр высоко оценивал значение археологии и в увязке лингвистики с историей материальной культуры видел основу для развития нового учения об истории языка, а следовательно, и этноса.

Выпуская первый сборник работ по этногенезу восточных славян, ИИМК открывает серию публикаций, посвященных одной из самых важных и острых научных проблем, издавна привлекавшей к себе внимание не только ученых, но и широкой общественности. Первая задача, которую Институт считает для себя возможным разрешить в ближайшие годы, заключается в опубликовании и исследовании в связи с проблемой происхождения восточных славян накопленных наукой археологических материалов, этих наиболее беспристрастных и объективных свидетельств далекого прошлого, до сих пор вследствие разных причин не пользовавшихся в кругу историков признанием в качестве полноценного исторического источника.

Аббат Демонер был очень рассеян и совсем близорук. Эти два удручавшие его недостатка ставили его нередко в очень досадные положения. Так, однажды он, будучи в гостях, на минуту отлучился куда-то. Когда же вернулся обратно, то в руках у него, вместо шляпы, была крышка от некоторой домашней принадлежности.

Свифт говаривал, что при основании новой колонии французы прежде всего строят крепость, испанцы - церковь, а англичане - кабак.
Шарль Нодье до страсти любил “Петрушку” (французы называют его Гиньолем). Один раз ему захотелось позабавить этим зрелищем своих детей, причем он непременно сам хотел принять участие в представлении. Он призвал гиньольщика и сначала вместе в ним прорепетировал роль Полишинеля. Но тут вышло затруднение.

Говорят, что знаменитый Кардан, сам себе предсказавший смерть, был так сконфужен, когда смерть в назначенное им время не пришла к нему, что решил уморить себя голодом, чтобы только не посрамить астрологии.
Очень остроумно распорядился астролог великого могола Шах-Гехана. Один из сыновей этого восточного владыки был страстным любителем и почитателем астрологии, и Дарах (так звали звездочета) предсказал ему, явно рискуя собственной жизнью, что он будет на троне. А принц в тайне этого добивался. Когда же Дараху ставили на вид всю опасность положения, в какое он себя ставит этим рискованным предсказанием, он отвечал: “Какая же мне может угрожать опасность? Ведь будет что-нибудь одно - либо он станет царем, и тогда он меня наградит, либо он будет побежден, и тогда он погибнет, и мертвый будет уже не страшен мне”.

Один из кордованских калифов, Хаккам, отнял землю у бедной женщины и присоединил ее к своему обширному саду. Женщина рассказала о своем деле знаменитому мудрецу, судье Беширу, который и придумал способ усовестить калифа. Однажды, когда Хаккам, окруженный блестящею свитою, сидел как раз в той беседке, которая была выстроена на отнятой у женщины земле, перед ним появился на своем осле Бешир, державший в руках пустой мешок. Удивленный калиф спросил его, что ему надо. “Повелитель правоверных, - воззвал к нему Бешир, - я прибыл просить у тебя позволения наполнить этот мешок землею, которою ты в настоящую минуту попираешь своими ногами”. Хаккам позволил ему сделать это, и кади насыпал земли в свой мешок. Когда мешок был полон, он поставил его на землю, подошел к калифу и просил его о новой милости - помочь ему нагрузить этот мешок на осла.

Знаменитый восточный воитель Амру был большой лакомка. В походах его всегда сопровождали повара и кухня, для погрузки которой требовалось триста верблюдов. Однажды после несчастливой битвы он попал в плен. Около него стоял и его неизменный походный спутник, повар. Амру обратился к нему с просьбою дать что-нибудь закусить. А у повара оставался только кусок мяса да котел. Он положил мясо в котел, поставил его на огонь и отошел, чтобы поискать и принести еще чего-нибудь для стола своего повелителя. Как только повар отошел от котла, к нему подбежала собака, всунула голову в котел и схватила мясо. Но в эту минуту ручка котла упала и угодила как раз на шею собаке; та сделала несколько отчаянных попыток сбросить с шеи это бремя, но это ей не удалось, а между тем. на нее уже кричали люди, и перепуганный насмерть пес пустился улепетывать со всех ног, унося у себя на шее котел с обедом Амру.

Сногсшибательную карьеру сделал один читатель ежедневной газеты, написав в редакцию письмо о протекающих у него в доме радиаторах парового отопления. Автор письма не обратил внимания на тот факт, что его пишущая машинка не выбивала некоторых букв, Благодаря этому письмо было принято в редакции за литературное произведение молодого поэта, и его напечатали в воскресном приложении. Расхваленный критиками, новый поэт пошарил в ящиках письменного стола и теперь на той же самой пишущей машинке перерабатывает для постановки в театрах годовой комплект счетов домоуправления. Специалисты предсказывают, что пьеса будет името огромный успех у актеров, так как пишущая машинка не выбивает именно те буквы, которые труднее всего выговаривать.

Принимая во внимание, что репертуар детских театров очень слаб, дирекция театра «Куколка» поставила вопрос об устройстве в своем здании вертящихся дверей. Таким образом маленьким зрителям будет обеспечено развлечение хотя бы при входе и выходе.