Он на самой грязи оставит пятно!

umor-v-istorii
У какого-то путешественника во время Террора на границе спросили имя и паспорт. Он подал паспорт и сказал, что его имя “Ни”. “Как Ни? - крикнул на него чин, опрашивающий проезжих. - В паспорте ты назван Сен-Дени?” - “Но как же быть, - возразил проезжий, - ведь святые (Saint) и “de” (дворянская приставка к имени) теперь упразднены?”
Другой на вопрос об имени во время суда над ним отвечал, что его зовут де-Сен-Сир. Президент тотчас замечает, что теперь никаких “де” не полагается. -“Ну, тогда просто Сен-Сир”. - “И святых (Saint) теперь нету!” - кричит на него президент. “Ну, Сир!” - “И сиров нету!” (Sire-барин). Вышел человек с невозможным именем!...
В разгар Террора какой-то шутник распустил слух, что в одном монастыре хранится 25 вооружений и 5 пушек. Полиция комитета безопасности сейчас же туда бросилась с обыском, но ничего там не нашла , кроме 25 монахинь-кармелиток и 5 ослят. Шутник просто скаламбурил, потому что по французски эти две фразы: vingt-cinq Carmes et cinq anons (25 кармелиток и 5 ослят) и vingt-cinq armes et cinq canons (25 вооружений и 5 пушек) звучат одинаково.

Подробнее...

 

У этих людей преупрямые головы!

umor-v-istorii
Во время революции заставляли духовенство присягать конституции. Часто к этому побуждали священников свои же прихожане в церквах, во время службы. Так случилось в Нормандии с одним кюре. “Друзья мои, - отвечал он, - я никогда не клянусь”. Но тут нужно разъяснить, что по-французски слово jurer означает клясться, приносить присягу, но в то же время и ругаться; так что слова кюре можно было понимать в том смысле, что он никогда не ругается. В ответ ему с угрозами кричали: “Jurez, jurezl”, т.е. присягайте (или ругайтесь). “Хорошо, - согласился кюре, - вы этого требуете, извольте. Убирайтесь отсюда к дьяволу, черт вас всех побери!” Расхохотались и разошлись миром.
Герцогиня Бирон была в театре в конце 1790 года, когда революция уже обозначалась, в ее успехе почти никто уже не сомневался, и простонародье уже не упускало случая оскорблять ненавистных ему “аристократов”. В тот вечер в театре толпа вела себя буйно, задевала сидевших в ложах, видя в них аристократов, и швыряла в них яблоками. Одно из этих яблок угодило в голову герцогини Бирон. Она на другой день отправила его к Лафайету с запиской, в которой было сказано: “Препровождаю вам первый плод революции, попавший в мои руки”.

Подробнее...

 

“Здесь бреют духовенство, причесывают дворянство и делают головные уборы третьему сословию”.

umor-v-istorii
Молоденькая 16-ти летняя Девушка во время Террора переоделась артиллеристом, принимала участие в военных действиях против революционных войск, была схвачена и осуждена на смерть. “Как ты не боялась битвы, - спрашивали ее судьи, - и как ты могла решиться направлять пушку против своего отечества!” -”Не против его, а в защиту!" - отвечала храбрая девушка.
“Веришь ли ты в ад? - спрашивал президент революционного судилища у одного священника. “Как же в нем сомневаться, когда попадешь к тебе на суд?" - отвечал неустрашимый служитель алтаря.
Другой судья спрашивал у священника, верит ли он в Бога. Несчастный, думая богоотступничеством спасти «вою жизнь, отвечал, что не верует. “А вот тебе сейчас отрубят голову, тогда ты поверишь!”
"Вы мне сегодня прерываете каждое слово!" - вскричал один из ораторов в Конвенте. По-французски прерывать - couper la parole (перерезывать слово). В ответ на это восклицание послышался чей-то мрачный возглас: “А завтра перережим тебе шею!”

Подробнее...

 

Я давно уже не делаю сам любви, я покупаю ее готовую!

umor-v-istorii
В начале Семилетней войны Фридрих Великий однажды беседовал с английским посланником, которого он высоко ценил за его ум и опытность. В разговоре посланник, между прочим, сообщил королю, что французы отбили у англичан остров Минорку и еще какую-то крепость. “Новость очень печальная, государь, -прибавил посланник, - но отчаиваться нам не следует; мы вновь начнем вооружения и поправим наши неудачи: нам поможет Бог”. - “Бог? - с ирониею произнес атеист-король. - Я не знал, что и Бог тоже состоит в числе ваших союзников”. Задетый за живое посланник, припомнив сам и желая напомнить королю, как щедро он пользовался денежною Помощью Англии в своих войнах, с живостью отвечал ему: “Да, государь, Он тоже наш союзник, и притом удобный тем, что ни копейки нам не стоит!”
При Людовике XVI славился своими каламбурами и остротами маркиз Карачоли. Однажды, когда его назначили вице-королем Сицилии, Людовик поздравлял его, говоря, что на его долю выпало одно из лучших “мест” в Европе.

Подробнее...

 

Было дело.

umor-v-istorii
Однажды в Потсдаме, на площади перед дворцом, собралась огромная толпа, которая сильно шумела. Фридрих приказал своему адъютанту сходить и узнать, что это за шум. Вернувшийся офицер сообщил королю, что кто-то написал жестокий памфлет на короля и прилепил его очень высоко на стене дворца, так что трудно до него достать, и огромная толпа теснится около стены, стараясь прочесть пасквиль. Сообщив об этом, адъютант поспешил прибавить, Что дворцовая гвардия уже уведомлена и немедленно рассеет толпу. “Ничего этого не нужно, - приказал король, - а прикажите снять бумагу и прикрепить ее на стене пониже, чтобы все, кто хочет, могли ее читать без всякого затруднения!”
При Фридрихе Великом, который был большим любителем музыки, опера в Берлине процветала, и сам король охотно ее посещал и вообще очень ею интересовался. В то время в числе певиц была у него одна особа, в высшей степени талантливая и голосистая, но одаренная от природы ленью в гораздо высшей степени, нежели голосовыми данными.

Подробнее...

 

Фридрих Великий.

umor-v-istorii
Однажды Фридриху представили для подписи приговор, которым присуждался к смертной казни некто, обвиненный в преступной связи с собственной дочерью. Фридрих написал на приговоре: “Надо прежде всего доказать и установить, что она ему действительно дочь”. И так как этого не удалось установить с достоверностью, то король просто приговорил его к непродолжительному заключению.
При Фридрихе был отдан приказ, чтобы офицеры королевской службы всюду в публичных местах появлялись не иначе как в форменной одежде. Один из гвардейских офицеров вздумал прогуливаться в дворцовом саду в штатском костюме и как раз наткнулся на короля. Тот при встрече сделал вид, что не узнает его, и спросил, кто он такой: “Я офицер, но я здесь инкогнито!” - развязно ответил находчивый воин. Фридриху это понравилось и он отпустил нарушителя дисциплины с миром, посоветовав, однако,“не попадаться на глаза королю”.
Один из пажей Фридриха, видя забытую королем на столе драгоценную табакерку, отрыл ее, понюхал табаку и начал рассматривать табакерку.

Подробнее...

 

Герцог скончался, напутствуемый своим всегдашним духовником.

umor-v-istorii
Как известно, у регента был любимец, кардинал Дюбуа, пользовавшийся замечательно дружной ненавистью всего парижского населения. Регента всеми силами убеждали не выдвигать этого человека вперед, но он никого не хотел слушать. Между прочим, граф Носэ говорил регенту: “Ваше высочество, вы можете сделать его, конечно, чем вам благоугодно, но честным человеком вы его не в силах сделать”. Смелый Носэ поплатился за это изгнанием, хотя регент очень любил его. Когда же Дюбуа умер, регент поспешил вернуть Носэ, написав ему при этом чрезвычайно странное собственноручное послание; “Умер зверь, умер и яд. Жду тебя сегодня в Пале-Рояль к ужину”.
При регенте был знаменитый проповедник патер Беллэ, позволявший себе иногда довольно едкие выходки. Так, однажды, видя регента стоявшим между его любимцами Ривьером иТюбефом, Беллэ, как бы обращаясь к Христу, проговорил: “Я вижу тебя, Господи, между двумя разбойниками”. По-французски двусмысленность выходит гораздо выпуклее, потому что воззвание к Спасителю: “mon Seigneur”(Mofi Г ос- подь) звучит совершенно одинаково с обычным обращением к принцам: “Monseigneur”.

Подробнее...

 

Расин

umor-v-istorii
Расин бал очень привязан к своему семейству, к жене и детям. Между тем, ему то и дело приводилось подолгу не бывать дома; поэтому и он сам, и семья очень ценили те мгновения, какие им доводилось проводить вместе. Однажды он только что явился домой, и дети собирались угостить его великолепнейшим жареным сазаном. А в это время как раз явился посланный от какого-то важного лица, которое назвало к себе гостей и обещало, что у него будет Расин. Поэт отказался наотрез от приглашения, а когда посланный поставил ему на вид то неудовольствие, которое его отказ вызовет у властного вельможи, Расин приказал принести из кухни своего сазана и, показывая его посланному, сказал: “Ну, вот сами посудите, могу ли я отказаться отобедать с моими бедными детками, которые меня хотят так роскошно угостить; им и обед не в обед будет, если я уйду из дому. Я прошу вас, поставьте все это на вид его превосходительству!” •
Расин часто со смехом рассказывал об одном враче, с которым он советовался. Доктор, выслушав его и исследовав, предписал ему не есть мясного, не пить вина, не читать, вообще ничем усидчиво не заниматься и в заключение добавил: “А главное - будьте всегда спокойны, довольны и веселы!”

Подробнее...

 

Мольер был очень дружен с адвокатом Фуркруа.

umor-v-istorii
Этот человек отличался и славился необычайно мощным и зычным голосом. Однажды Мольер заспорил с ним, но его голос буквально исчезал в громовом голосе Фуркруа. Тогда, оборотясь к присутствовавшему при споре Буало, Мольер сказал: “Ну, что тут возьмешь здравым суждением против такой глотки!”
Когда Мольер умер, к принцу Конде, очень любившему почившего, явился какой-то неизвестный поэт, сочинивший эпитафию на гробницу Мольера и подносивший ее принцу, конечно, в чаянии мзды. Узнав в чем дело, и прочтя эпитафию, принц воскликнул: "О, Боже, сколь безмерно приятнее мне было бы, если б не вам пришлось писать Мольеровскую эпитафию, а Мольеру эпитафию на вашу могилу!”
У Расина была престранная манера сочинять. Он ходил где-нибудь по пустырю или по парку и произносил сочиняемые им строфы во весь голос, притом с сОО'йветсгвующими жестами и движениями. Однажды рабочие, трудившйеся у дворца Тюильри, видя, как он машет руками, и слыша его непонятные выкрикивания, совсем было уж тронулись к нему, чтобы его схватить и отправить в полицию, приняв его за сумасшедшего или за отчаянного несчастливца, собирающегося броситься в воду.

Подробнее...

 

Арну не блистала хорошим голосом.

umor-v-istorii
Однажды какой-то врач, слушая ее пение, заметил: “Это самая блестящая астма, которую мне когда-либо случалось слушать!”
Увидев в одном саду тощий ручеек, долженствовавший изображать собой реку, Арну сказала: “Это похоже на реку, как две капли воды”.
У Софи Арну одно время была связь с графом Лорагэ; но ветреный граф влюбился в другую актрису и откровенно признался в своей неверности Софи Арну. Та приняла факт весьма философски, без всяких сцен, напротив, следила с участием за успехами своего неверного друга. И вот однажды он ей поведал свое горе: каждый раз, когда он бывает у своего нового предмета, он встречается там с упорным соперником, с каким-то мальтийским рыцарем. Он не скрыл от Софи, что очень боится этого мальтийца. “Еще бы, - заметила Арну, - как вам не бояться, ведь мальтийский орден прямо и утвержден для борьбы с “неверными”...
Софи Арну с ее умом и сценическою опытностью хорошо понимала, что такая вещь, как “Свадьба Фигаро”, наверное, станет в ряд знаменитых пьес и обойдет театры всего мира. Но другие, менее опытные и завистливые люди усердно твердили,.что комедия Бомарше слаба и, наверное, провалится. “Да, провалится, - сказала на это Софи, - раз сорок подряд”.

Подробнее...

 

“Поверьте мне, он будет повешен, но веревка оборвется!”

umor-v-istorii
Какой-то темный писатель сочинил скверный пасквиль на Фонтенеля; но потом вдруг вышло так, что этот человек был вынужден обратиться к тому же Фонтенелю с нижайшей просьбой по какому-то важнейшему делу. Зная высокое великодушие философа, он решил начать с извинения перед ним за то, что так оскорбил его в своем пасквиле. “В первый раз слышу об этом”, - спокойно сказал ему Фонтенель, показав этими словами всю бездну своего презрения к злому пасквилянту.
“Если б я держал все истины у себя в руке, - говаривал Фонтенель, - я ни за что бы ее не разжал, чтоб показать эти истины людям”.
Фонтенелю приписывается один из самых ловких и изящных комплиментов, сказанных женщине. Ему было уже далеко за 90 лет, когда он встретил в одном доме прелестную молоденькую женщину, недавно вышедшую замуж. Он подсел к ней и долго, пользуясь вольностью старческого возраста, рассыпался перед нею в любезностях. Потом он был от нее кем-то отозван, а спустя еще несколько времени поспешно прошел мимо нее, даже не взглянув на нее. “Г-н Фонтенель, -окликнула его красавица, - таковы-то ваши любезности, которые вы мне недавно расточали!

Подробнее...

 

“Поведите нас на водопой”.

umor-v-istorii
Однажды секретарь академии наук Ренье обходил со шляпой в руках всех членов, делая с них какой-то сбор. В числе академиков был один, отличавшийся колоссальной и общеизвестной скаредностью. Он тоже что-то положил в шляпу Ренье, но тот этого не заметил, и подошел к нему во второй раз. “Я уже дал”, - протестовал скряга. “Я верю, но я не видел”. - "А я видел да не верю”, -заметил Фонтенель.
Однажды Фонтенель сидел за столом между двумя какими-то юношами, очень глупыми, но заносчивыми и.порешившими потешиться над философом. За обедом между прочим зашел разговор о разных способах выражать одну и ту же мысль на французском языке. Юноши-соседи по этому поводу приступили к Фонтенеяю с вопросом, как правильнее скавать: “Дайте нам пить”, или: “Принесите нам пить”. - “Для вас, - ответил им философ, - не годятся оба эти выражения; вы должны говорить: “Поведите нас на водопой”.
Однажды регент спрашивал у Фонтенеля , как всего пра-вильнее относиться к поэтическим произведениям. “Ваше высочество, - отвечал философ, - говорите о них обо всех сплошь, что они плохи, и вы рискуете впасть в ошибку разве в одном, двух случаях из ста”.

Подробнее...

 

Кто может назваться счастливым?

umor-v-istorii
У Дидро спросили, что за человек Эпинэ. “Это человек, - ответил философ, который истребил два миллиона, не только не сделав за все это время ни одного доброго дела, но даже и не сказав ни одного доброго слова”.
Однажды к Дидро пришел какой-то юноша и принес пук никуда негодных стихов. Дидро откровенно сказал ему, что не только эти стихи его плохи, но, судя по ним, можно сказать с уверенностью, что лучших ему никогда и не удастся написать. “Ну, что же делать, - отвечал юноша, - буду писать плохие стихи!” Эта выходка заинтересовала Дидро. Он расспросил юношу и услыхал от него, что несчастный был одержим каким-то болезненным жаром к писанию стихов, не мог без этого жить. Но при этом еще оказалось, что злополучный поэт очень беден. Подумав, Дидро посоветовал ему ехать в Индию и там попытать счастья. С тем от него и ушел юный маньяк. Но через двенадцать лет он снова предстал перед Дидро, на этот раз прекрасно одетый, видимо ставший богатым человеком.

Подробнее...

 

Многие охотно платят за молчание.

umor-v-istorii
Однажды Руссо прогуливался с Дидро по берегу пруда в Монморанси. Остановившись около одного места на берегу, Руссо сказал: “Вот с этого самого места я раз двадцать собирался броситься в воду, чтобы покончить с собою”. -”Что ж вас удержало? - спросил равнодушно Дидро. “Я пробовал воду рукою, и мне всегда казалось, что она слишком холодна”.
У Дидро снисходительность к людям иногда доходила до непостижимых пределов, до самоотверженности. Так однажды к нему явился какой-то юный шантажист, подал толстую тетрадь и просил её прочитать. Рукопись оказалась злой и яростной сатирой на Дидро. “М.Г., - сказал ему Дидро, - я не зйаю вас, никакого зла я не мог вам сделать; скажите же, чем я должен объяснить ваше нападение на меня?” - “Мне просто-напросто есть нечего”, - покаялся юноша. Он надеялся, что Дидро даст ему денег, чтоб отвязаться от него. “Ну, что же, - спокойно говорил Дидро, - вы не первый, прибегший к такому способу пропитания. Многие охотно платят за молчание. Но дело в том, что вы можете извлечь гораздо больше пользы из вашей тетрадки. Обратитесь вы с нею к герцогу Орлеанскому.

Подробнее...

 

У Руссо и у Вольтера были свои восторженные почитатели.

umor-v-istorii
Но Руссо был в высшей степени скромен и не любил открытого поклонения. Один почитатель приставал к нему очень долгое время, но тот так и не принял его вовсе. Почитатель написал ему длинное и восторженное письмо, умоляя дозволить ему предстать перед “величайшим из людей нашего времени”, и просил ответить только одно слово -да или нет. Руссо написал на листе бумаги крупными буквами: “нет” и отправил это письмо почитателю. Другой его почитатель оказался гораздо настойчивее. Это был бедный священник, проникшийся изумлением к гению великого писателя уже после его смерти. Руссо был похоронен в Эрменонвиле, на острове, лежащем посреди озера. Могилу его могли посещать только те лица, у которых было на это письменное разрешение владельца имения. Священник, почитатель Руссо, совершил свое паломничество из Парижа в Эрменонвиль пешком. Подойдя к озеру, он отыскал лодочника и потребовал, чтоб он его перевез на остров, но тот спросил пропуск и, убедившись, что его не имеется, отказался перевозить посетителя.

Подробнее...