Если бы врачи запретили нам произносить слова сифилис, подагра, ревматизм и печеночные камни, разве это средство могло бы послужить талисманом и уничтожить все эти болезни?
Разве идеи партий и сущность партийных споров не коренятся в людских сердцах глубже, чем заимствованные из религии фразы? Разве они не основаны на более твердых принципах? И разве наш язык так беден, что мы не можем найти других слов, чтобы выразить эти понятия? Разве зависть, гордость, скупость и тщеславие такие уж плохие обозначения, что они не могут пригодиться в качестве наименований для понятий, к которым они относятся? Разве гайдуки и мамелюки, мандарины и паши или другие слова, образованные произвольно, не могут служить для того, чтобы отличить тех, кто заседает в министерствах, от прочих, которые заседали бы там, если бы только могли? Что может быть легче, например, чем изменить какое-нибудь выражение и вместо вопроса о церкви поставить в политических дебатах вопрос: не подвергается ли опасности монумент? Конечно, религия всегда была под рукой, и из нее легче всего было заимствовать подходящие выражения, но разве наша изобретательность столь бедна, что мы не можем найти другие удобные слова?

Экман и Фризен (Ekman & Friesen, 1978) разработали Систему кодирования активности лицевых мышц, которую специально подготовленные наблюдатели могут использовать для кодирования мимических движений, контролируемых различными мышцами лица при выражении эмоций. Хотя эта система требует некоторого обучения и практики, она очень полезна для исследователей, которые занимаются изучением смеха, поскольку позволяет провести различие между улыбкой Дюшенна и другими улыбками. Сегодня собрано много научных данных в пользу того, что смех с улыбкой Дюшенна и без нее имеет совершенно различное психологическое значение.
Различия между смехом с улыбкой Дюшенна и без нее были продемонстрированы в исследовании Дэшера Келтнера и Джорджа Бонанно из Калифорнийского университета в Беркли. Они делали видеозаписи интервью взрослых людей, супруги которых умерли 6 месяцев назад, и использовали Систему кодирования активности лицевых мышц, чтобы кодировать смех этих участников во время интервью. Было обнаружено, что большая частота смеха с улыбкой Дюшенна значимо коррелировала с более положительными эмоциями, такими как счастье и радость, и менее — с отрицательными эмоциями, такими как гнев, страдание и чувство вины.

Помимо громких и характерных звуков «ха-ха-ха» смех отличается специфическими мимическими проявлениями, которые очень напоминают улыбку. Эти эмоциональные мимические проявления — еще один способ, при помощи которого смех служит коммуникативным сигналом. Пол Экман с коллегами из Калифорнийского университета в Сан-Франциско провели всестороннее исследование мимических выражений эмоций, включая улыбку и смех (Ekman, Davidson & Friesen, 1990; Ekman & Friesen, 1978; Frank & Ekman, 1993). Хотя Экман с коллегами выявили 18 различных типов улыбок, они обнаружили только один тип, который надежно связан с подлинным удовольствием или весельем. Они назвали это мимическое проявление улыбкой Дюшенна, по имени французского анатома, который впервые описал ее в 1862 г. Другие типы улыбок связаны с притворным весельем («натянутые» или «притворные» улыбки) или наличием отрицательных эмоций, таких как смущение или тревога, смешанные с удовольствием.
Улыбка Дюшенна включает симметричные, синхронные и ровные сокращения большой скуловой мышцы и круговой мышцы глаза. Большая скуловая мышца находится в щеках и оттягивает уголки губ вверх и назад, тогда как круговая мышца глаза окружает каждую глазницу и создает складки кожи с внешней стороны глаз («гусиные лапки»).

Чтобы издавать характерные звуки смеха, мы используем множество мышц, которые управляют нашим дыханием, гортанью и голосовым аппаратом (подробное описание см. в Ruch &Ekman, 2001). Дыхательный цикл обычного человека состоит из вдоха, паузы после вдоха, выдоха и паузы после выдоха. Независимо от того, на каком этапе этого цикла находится человек, смех обычно начинается с первоначального принудительного выдоха (Lloyd, 1938), который снижает объем легких приблизительно до функциональной остаточной емкости (т. е. объема, который остается после обычного выдоха). За этим следует продолжительная последовательность повторяющихся, быстрых и поверхностных выдохов, которые, сопровождаясь образованием звуков, вызывают смех «ха-ха-ха». К концу этого основанного на выдохах приступа смеха легкие достигают остаточного объема (т. е. объема воздуха, остающегося в легких после максимального выдоха). Таким образом, смех обычно случается при низком объеме легких, заставляя выдыхать из легких больше воздуха, чем во время обычного дыхания. После приступа смеха происходит быстрый вдох, снова наполняющий легкие до нормального объема. Затем может последовать другой приступ смеха. Из-за этого необычно сильного выдоха смех значительно увеличивает амплитуду дыхания, которая может быть в 2,5 раза больше, чем при нормальном дыхании.

Однако самих по себе мутаций недостаточно. Время от времени различные виды существ пытаются отказаться от секса
и размножаться иными способами. В этих случаях генетические различия между родителями и детьми зависят лишь от мутаций. Поначалу организмы, отказавшиеся от секса, чувствуют себя отлично. Но их процветание быстротечно. По каким-то таинственным причинам отказ от секса всегда ведет к быстрому исчезновению вида. Так что без секса вы обречены.
При этом нельзя сказать, что секс упрощает жизнь. Неважно, сколь совершенно вы владеете искусством выживания, — вы можете идеально скрываться от хищников, обладать лучшим нюхом, позволяющим находить пищу, или иметь иммунитет от всех болезней — все это не имеет смысла, если вы не сможете найти, поразить и соблазнить партнера. Что еще хуже, успехи в соблазнении часто мешают выживанию. Если вы — птица, огромный хвост может сделать вас привлекательным самцом для целой стаи самок, но он же может обречь вас на роль обеда для кошки. Есть и еще одна плохая новость: битва за партнера иногда бывает чертовски жестокой.

Игнатов очутился в Больших Енотах впервые. Ревизор Главклейуправления, он был послан на проверку финансовой деятельности местного клеевого завода.
Командировка была пустяковая, за два дня Игнатов с делами справился и теперь коротал летний вечер, бездумно и раскованно гуляя по городу. Большие Еноты чрезвычайно нравились ему обилием деревянных феодальных домишек, кривобоких огородиков, большеглазых кошек, венчающих тесовые ворота. Центральная площадь, вся в помпезных официальных зданиях, напичканных местными функционерами, от райкома до правления Общества Красного Креста и Полумесяца, была скучно заасфальтирована, зато во все стороны от нее разбегались расчудесные корявые улицы, уставленные лохматыми тополями и мощенные настоящим дореволюционным булыжником. Не хватало лишь ломовых извозчиков — их тут, как и во всей нашей стране, заменили серые, запыленные «КамАЗы».
Впрочем, в этот лирично-закатный час машин было мало. Город облепила чрезвычайная тишина, как на экзаменах, только вдали, в туманной низине за клеевым заводом, кричали — не поймешь — то ли утки, то ли лягушки, да изредка из-за штакетника нечленораздельно выражалось чье-то подвыпившее мурло. Боженька включил на небосводе первые бледные звезды.

Предлагаю вниманию киностудий творческую заявку на создание художественной кинокартины под условным названием «Авария». Само собой разумеется, ее целиком и полностью можно отнести к серии «фильмы катастроф». Однако если в заграничном кино подобного рода поделки раскрывают человека с низменной, деградирующей стороны и где-то даже кое-что обнажают, то в моей ленте трагические обстоятельства, в которых оказываются главные герои, служат лишь поводом для проявления их благородства, мужества, честности и бескорыстия. Это будет подлинный гимн Человеку, его Душе, Уму, Сердцу и прочим жизненно важным органам.
Действие происходит в лифте. В обычном скоростном лифте обычного нашего небоскреба, которые уже начали строить в наших городах и деревнях. Совершенно случайно сюда попадают шесть человек (согласно грузоподъемности), шесть рядовых граждан. Это летчик гражданской авиации Буров — уже немолодой, но все еще очень и очень, одинокая учительница четвертых — восьмых классов Маргарита Сергеевна, молодожены Люся и Вася (она медсестра и учится заочно, а он спортсмен-разрядник, поэтому заочно не только учится, но и работает), а также выпускник сантехнического ПТУ Шпунтиков и швея-мотористка Зойка, в любую минуту готовая стать матерью. Все они садятся в кабину и едут — каждый по своим неотложным делам.

США, Аризона, космодром имени Тома Сойерa, 13 апреля, 16 часов 42 минуты
Каперс поднял глаза и заметил клинышек воробьев, летящих высоко в небе. Сразу вспомнилась жена, Майя, которую он видел всего один раз, много лет назад, в лондонской подземке. Тогда Каперсу предстояло внедриться в генеральный совет фирмы «Интеллектуал фрут корпорейшн», чтобы узнать секрет изготовления жевательной резинки. Перед этой операцией командование организовало его встречу с женой — днем, конспиративно, в гуще метро. Каперс ехал возле окна вагона, а жена стояла на платформе — такая домашняя, родная, в оренбургском пуховом платке и джинсах «Вранглер»...
— Не грусти, парень! — хлопнул его по плечу командир корабля.— Все будет о’кей! Скоро подъем.
Каперс опустил стекло гермошлема и надел перчатки. Ракета вздрогнула.
Информация к размышлению
ЭДВАРД X. КАПЕРС (из секретного досье ЦРУ): «Андрей Андреевич Иванов, резидент царской контрразведки с начала века. Позывные: Юозас, Альберт и Макуха. Связь с центром потерял в 1916 году и с тех пор действует автономно. Характер упрямый, нордический.

С бутылкой в руках, покачиваясь, на сцену выходит Пьяный.
Пьяный ( напевает ). «Ты рядом, ты рядом, моя дорогая...» Чего смотрите? (Глядя на бутылку.)
Ты рядом, ты рядом, моя дорогая,
И все ж далеко, как звезда...
Безобразие! В ресторан не пустили! «Гражданин, вы уже...» Один швейцар (юзнательиый — бутылочку вынес. (Показывает на бутылку.) Выпьем, а? (Бьет по донышку бутылки.)
За кулисами в такт раздаются тяжелые удары. С шумом вылетает пробка, из бутылки валит дым. Музыкальный аккорд взрыва. Пьяный испуганно шарахается. Над ширмой появляется злой дух — Джи н.
Джин. Ха-ха-ха! Го-го-го!
Пьяный (испуганно). Ты кто такой?
Джин. Я злой дух. Ха-ха-ха! Саид-Айгешат-Муххамед-Хванчкара...
Пьяный. Ясно. Из Восточного ресторана? Джин. Я из бутылки! Ты выпустил меня на свободу!
' Пьяный. Сидел, значит? И сколько суток?
Джин. Суток? Ха-ха-ха! Я сижу здесь тысячу лет!
Пьяный. Ого! Вот это срок!.. Слушан, как тебя... Саид...

Входит Первый, оглядывает сцену, направляется к роялю, достает из кармана платок, протирает рояль.
Первый. Фирма «Беккер»... (Второму.) Идите сюда!
Входит Второй.
Вы в роялях разбираетесь? Фирма «Беккер» как, ничего?
Второй. Хорошая. Первый (разворачивает рояль). Значит, так... Беритесь за рояль и разворачивайте его так, чтобы фирма в глаза бросалась. Так... Ну, а теперь идите за кулисы и скажите балетной паре, чтобы они на себя посолиднее что-нибудь накинули. Да... и танец маленьких лебедей не пойдет — надо что-нибудь покрупнее... Быстренько, а тут я пока ковер постелю.
Второй. Какой ковер? Будет выступать балетная пара — споткнутся и упадут.
П е р в ы й. Они споткнутся и встанут. А вот если мы с вами сегодня споткнемся — то навряд ли встанем.
Второй. Ничего не понимаю... Что с вами делается? Рояль не так стоит, ковер вам зачем-то понадобился...
Первый. Непонятливый вы человек. Гости к нам едут. Из управления. Только что звонили.
Второй. Ну и что? Пусть едут. Как всем зрителям, покажем им концертные номера.
Первый. Покажем... номера... Надо показать все, что у нас есть...
Второй. Так все и покажем — акробатов, пение, балет...

Типовой детский сад типового микрорайона. Типовой детский столик покрыт за неимением зеленого сукна зеленым байковым одеялом. За столом сидят пятилетние активисты: Петя. Костя и Марина. Марина в больших взрослых очках и с цветным карандашом в руке: она ведет протокол этого одного заседания.
ПЕТЯ. Уважаемые товарищи! Сегодня на повестке дня необычный вопрос...
КОСТЯ. А покороче нельзя? Тихий час начинается.
ПЕГЯ. Не мешай. Итак, я продолжаю... Вопрос необычный и, я бы даже сказал, из ряда вон выходящий... Дело в том, что вся вторая группа отказалась есть манную кашу.
КОСТЯ. Не может быть!.. Они там все с ума посходили, что ли?
ПЕТЯ. Вот это мы и должны выяснить... Марина, пригласи, пожалуйста, Агапова. Он у них сегодня дежурный.
МАРИНА (кричит). Агапов! Максим! Заходи давай!
Входит Агапов. Комкая в руках панамку, он садится на стульчик с дыркой.
ПЕТЯ. Рассказывай обо всем.
КОСТЯ. И побыстрее: тихий час на носу.
АГАПОВ. Да что рассказывать-то?.. Ну, невкусная была каша. Несладкая...

— Быть или не быть? — спросил Гамлет (артист Антрекотов) и, принюхавшись, понял, что не быть.
В трагедию ворвался резкий запах гуталина. Принц датский заметался по сцене, пытаясь понять, откуда идет запах, столь несоответствующий высокой трагедии...
В антракте он понюхал короля Клавдия, затем свою маму Гертруду. Нет, венценосные особы кремом для обуви не пахли.
Антрекотов в театре драмы на Средней Троицкой был дебютантом. Иначе он не делал бы дополнительной трагедии из гуталинового запаха, а довольствовался только трагедией своего героя.
Для старожилов театра этот запах казался благоуханием чайной розы. Более того, без него они чувствовали себя на сцене неуверенно, путали текст, подозрительно поглядывали на декорации, как бы опасаясь чего-то.
В «Гамлете» такое поведение помогало лишь Офелии, которая, как известно, сходит с ума.
Запах гуталина источал рабочий сцены Яков Буркин, который отдал театру двадцать пять лет своей жизни. Много Гамлетов, Офелий, дядей Вань, Хлестаковых и Чацких повидал он на своем веку, и всем им пришлось привыкать к необычному для театра запаху.

Голос по радио. Внимание! Граждане, отлетающие самолетом Москва — Владивосток, приготовьтесь к посадке!
Входят Юноша и Девушк а.
Юноша. Ну, до свидания, Галочка. (Целует ее.)
Девушка. До свидания, Юра.
Целуются, уходят.
Голос по радио.
Самолет Москва — Адлер отлетает через две минуты. Входят двое мужчин. В руках одного из них большой чемодан.
Первый. Все понял, Петров? Не подведешь начальника?
Второй. Буду стараться, Сергей Платонович.
Первый. А то у нас знаешь как: завалит заместитель работу, а снимают кого? Начальника. Не справишься ведь без меня. Может, мне лучше остаться?
Второй. Не беспокойтесь, Сергей Платонович! Я уже все обдумал. Есть у меня одна мыслищка насчет пятого цеха. Переоборудую его — и сразу план на сто пятьдесят выполним.
Первый. На сто пятьдесят, говоришь?
Второй. На сто пятьдесят.
Первый. Значит, справишься без меня?

Многоуважаемые работники перьев!
В нашем Надреченске превалируют безотрадные факты. Их безотрадность бросается в глаза всякому мыслящему гражданину. Как таковому мне трудно удержаться от малоутешительных наблюдений. Из которых сами собой вытекают выводы.
Наблюдение первое. Асфальт в жаркую погоду. Чем по нему ходят? В основном ногами, одетыми в разнообразную обузь. Если взять женские ноги, так мы заметим на них шпильки. Ноги не будем трогать, остановимся на шпильках — яром враге тротуарного покрытия. Шпильки бездумно вдавливаются в асфальт владелицами ног и образуют характерные углубления (по предварительным подсчетам — около полумиллиона углублений). Все улицы слозно изъедены оспой, и при хождении по ним уже не получаешь желаемого эстетического наслаждения.
Вывод: в связи с ранимостью асфальта горкоммунхозу необходимо разработать и расклеить по городу инструкцию «Как пользоваться тротуаром в жаркую погоду». Шпильки при температуре 25 градусов выше нуля следует объявить персоной «нон-грата».
Наблюдение второе. Горгазета «Призыв». Дважды в конце предложений упущены точки. На месте точек, как ни приглядывайся, зияющая пустота. Будто так и надо, А на деле злостное нарушение грамотности, издевательство над читателем. Последний в поисках запропастившихся знаков препинания не вкушает полноценного прочтения статей.

Tuo commodo (туо коммодо) — по твоему усмотрению.

Тигре est aliud loqui, aliud sentire (турпэ эст алиуд лёкви, алиуд сэнтирэ) — стыдно говорить одно, а думать другое.

Turpia corrumpunt teneras spectacula mentes (турпиа коррумпунт тэнэрас спэктакуля мэнтэс) — непристойные зрелища портят молодые души.

Turpis avis proprium quae foedat srecore nidum
(турпис авис проприум квэ фбдат срэкорэ нидум) — ничтожна та птица, которая пометом свое гнездо марает.

Turpis fuga mortis est omni morte pejor (турпис фуга мортис эст омни мортэ пэйор) — позорное бегство от смерти хуже любой смерти.

Turris eburnean (туррис эбурнэан) — «башня из слоновой кости». Так говорят об убежище, в котором можно укрыться от действительности.

Tute hoc intristi, tibi omne est exedendum (тутэ хок интристи, тиби омнэ эст экзэдэндум) — ты это заварил — ты и расхлебывай.