Вообще все современники Наполеона, оставившие записки, единогласно свидетельствуют о его грубости с дамами. Редко он говорил какой-нибудь из них что-либо лестное, а чаще у него вырывались замечания либо прямо невежливые, либо странные. “Какие у вас красные руки!”. “Что эта за нелепая прическа!”. “Кто это вам так перепутал волосы?”. “Вы, сударыня, всю жизнь намерены носить это платье?". И т.д. в подобном роде. Однажды, когда он был уже императором, он, увидя на придворном балу изящную красавицу, герцогиню Шеврез, сказал ей с грубым хохотом: “Какая вы рыжая, я таких и не видывал!” - “Очень может быть, государь, - ответила герцогиня, - но только я первый раз в жизни слышу об этом из уст мужчины!” И она говорила правду, потому что была вовсе не рыжая, а светлая блондинка, с высоким золотистым отблеском.
Назначая Редерера сенатором, Наполеон (тогда еще первый консул) сказал ему: “Я сажу вас посреди наших patres conscripti” (так назывались сенаторы в Риме). - “Да, вы меня отправляете ad patres”, - отвечал Редерер.
Наполеон побуждал кардинала Феща принять архиепископскую кафедру в Париже, но тот отказался, так как из Рима не было получено утверждения. Наполеон возражал ему, что он вполне законно и правильно избран капитулом французским епископом, и добавил, что он сумеет его заставить подчиниться своей воле. “Государь, potius mori!..” (лучше смерть), - отвечал ему Феш. “Potius mori? - подхватил Наполеон со своею обычною манерою играть словами. - Это по-французски значит “лучше Мори”... т. е. вы находите, что на ваше место лучше назначить епископа Мори? Ну, хорошо”. И, обратясь к тут же присутствовавшему Мори, сказал, что назначает его на место.
Однажды Наполеон долго беседовал с одной актрисой. Польщенная его вниманием, она попросила его пожаловать ей его портрет. Но это была милость особая и исключительная, и чтобы показать ей, что ее просьба была чересчур смела и неуместна, он вынул из кармана наполеондор и, подавая его, сказал: “Извольте, вот вам мой портрет”. „
Артистки музыкальной академии однажды исполняли како-то балет во время праздника, устроенного Наполеоном в Рамбулье. Наполеон остался доволен артистами и приказал министру внутренних дел (Шампаньи) выдать им награды. Шампаньи, человек очень экономный, стал обдумывать, как бы сократить расходы на эти награды, и вспомнив, что у него запасено для подарков много разных книг в роскошных переплетах, роздал их актерам от имени императора. Танцов-щицы, конечно, не могли остаться особенно польщенными такой странною наградою. Между тем, Наполеон, ничего этого не знал и, задумав новый праздник в Фонтенебло, приказал министру и на этот раз вызвать тех же балерин, но при этом вдруг вспомнил об их участии в прежнем празднике и спросил у министра, что именно было выдано тогда танцовщицам в награду. Шампаньи сказал, что распорядился выдать им книги. Но тут надо заметить, что по-французски livre значит книга, но значит также фунт, и этим же словом в древности называлась франковая монета. “Livres? - воскликнул Наполеон. - О каких ливрах вы говорите, о турских?” (древние ливры, монеты, назывались по местностям). -’’Никак нет, государь, я выдал им не ливры, а книги, разные роскошные издания в ценных переплетах”. - "На этот раз, г-н министр, - сказал ему Наполеон очень серьезным тоном, • я уж попрошу вас выдать им награду не в ливрах, а во франках”.