Акустика смеха
| raznoe |
Наиболее поразительное отличие смеха от других человеческих действий состоит в сопровождающих его громких и характерных звуках. Как мы увидим, функция этих звуков заключается в том, чтобы сообщать другим о радостном и игривом эмоциональном состоянии и вызывать такое же эмоциональное состояние у слушателей (Gervais & Wilson, 2005). В последние годы ученые начали исследовать акустику (звуковые свойства) смеха с помощью методов, обычно используемых этологами для изучения вокализации у животных, например пения птиц. В этом исследовании записи человеческого смеха были переведены в цифровую форму и затем проанализированы с использованием компьютерных спектрографических процедур для изучения формы звуковых волн, частотных паттернов и других акустических характеристик. Единицей анализа в этом исследовании была обычная последовательность звуков «ха-ха-ха», которые издавались за один выдох. Исследователи называют такой эпизод смеха «приступом смеха», а отдельные слоги «ха» — «сигналами» (Bachorowski et al., 2001), «звуками» (Provine & Yong, 1991) или «импульсами» (Ruch &Ekman, 200Д).
Психологи Роберт Провин и Ивонн Йонг (Provine & Yong, 1991) из Мэриленд- ского университета проанализировали акустические свойства 51 приступа смеха студентов и сотрудников университета мужского и женского полов. Чтобы получить записи смеха, они подходили к людям в общественных местах с магнитофоном и просили их «изобразить искренний смех». Большинство людей находило очень трудным смеяться по команде, и их первые попытки обычно были напряженными и искусственными, возможно, потому что в действительности они не испытывали эмоцию радости, которую обычно выражает смех. Однако забавность самой деятельности наряду с паясничаньем и шутками экспериментаторов обычно вызывала у испытуемых веселье, и они начали спонтанно и естественно смеяться. Впоследствии были проанализированы именно эти естественные и спонтанные приступы смеха.
Эти исследования показали, что в среднем каждый приступ смеха состоял из четырех отдельных звуков или сигналов, хотя их количество значительно варьировалось в пределах от одного до шестнадцати (в некоторых случаях), но обычно отдельных звуков было не больше восьми. Было обнаружено, что каждый звук смеха в данном приступе начинался с длительного глухого придыхательного звука (т. е. шипяшего звука «х», не вызывающего вибрацию голосовых связок). За ним следовал громкий гласный звук со средней продолжительностью приблизительно 75 миллисекунд. Затем следовал другой глухой придыхательный звук со средней продолжительностью приблизительно 135 миллисекунд, после которого люди издавали еще один громкий гласный звук. Таким образом, каждый полный «ха» длился приблизительно 210 миллисекунд, и в результате получалось приблизительно пять звуков, обычно издаваемых за секунду.
Неудивительно, что основная частота (соответствующая воспринимаемой высоте) мужского смеха (составляющая в среднем 276 Гц) была ниже, чем женского смеха (502 Гц), что отражает более низкий тон мужских голосов. Каждый звук смеха обнаруживал отчетливую гармоническую структуру, при этом можно было заметить многочисленные вторичные частоты, кратные основной частоте, что делало звук глубоким и гармоничным.
Основываясь на своих исследованиях, Провин и Йонг подчеркнули стереотипический характер смеха, отметив, что люди очень мало отличались по таким характеристикам, как общая продолжительность отдельных звуков. Независимо от числа звуков в данном приступе смеха продолжительность каждого звука (интервал от начала одного звука да начала следующего), оставалась довольно постоянной, приблизительно равняясь 210 миллисекундам. Однако звонкая часть («гласный звук») каждого звука к концу приступа смеха становилась немного короче, тогда как промежуточные глухие (звук «х») части становились соответственно более долгими, что позволяло поддерживать одну и ту же общую продолжительность для каждого звука. Они также отметили, что амплитуда (громкость) каждой звонкой части звука уменьшалась от начала к концу приступа. Интересно, что когда приступы смеха проигрывали в обратном направлении, они звучали вполне нормально, за исключением того, что становились все громче, а не тише. Это весьма отличается от человеческой речи, которая не звучит нормально, когда ее воспроизводят в обратном направлении.
Поскольку исследования Провина и Йонг (Provine & Yong) проводились на относительно небольшой выборке людей, которых просили специально изобразить смех, возможно, эти примеры смеха не отражали весь диапазона смеха, который естественно возникает в социальных ситуациях. Следовательно, они могли рассматривать смех как более стереотипный и неизменный, чем он есть на самом деле. Впоследствии Джо-Анн Бачоровски с коллегами (Bachorowski et al.) из Университета Вандербилта провели более подробный акустический анализ смеха с использованием записи приступов смеха у 97 студентов и студенток университета. Запись образцов естественного смеха производилась в то время, когда участники просматривали юмористические видеозаписи в комфортных лабораторных условиях одни или в однополых или разнополых парах.
В отличие от стереотипного характера смеха, на которую указывали Провин и Чонг, были найдены свидетельства значительной изменчивости и сложности акустических свойств смеха. Было выявлено несколько различных типов индивидуальных сигналов смеха (звуков), включая звонкие, «похожие на пение», глухие, «похожие на ворчание», и глухие, «похожие на фырканье», сигналы, в дополнение к «вибрации голосовой щели» и «свисту голосовой щели». Некоторые из этих типов сигналов часто наблюдались в течение одного приступа смеха, и у отдельных участников отмечалось мало устойчивости в типах сигналов, которые они издавали во время различных приступов смеха. Однако наблюдались некоторые общие для пола различия.
У женщин было значительно больше приступов смеха, содержащих звонкие, похожие на пение сигналы, тогда как у мужчин было больше глухого, похожего на ворчание смеха. Тем не менее мужчины и женщины не отличались по частоте проявлений глухого, похожего на фырканье смеха. Хотя не было обнаружено никаких половых различий в общем количестве приступов смеха при просмотре юмористических видеозаписей, у мужчин приступы смеха имели тенденцию быть немного более продолжительными, чем у женщин, с большим количеством сигналов на один приступ.
В среднем каждый приступ смеха состоял из 3,4 сигнала, при этом их общая продолжительность была равна 870 миллисекундам, но эти показатели варьировались в широких пределах. Приступы смеха обычно начинались с довольно длинного сигнала (продолжительностью 280 миллисекунд), за которым следовала серия более коротких сигналов (продолжительностью 130 миллисекунд каждый). Так же как Провин и Йонг, эти исследователи обнаружили, что глухие части звука «а» между сигналами имели тенденцию быть короче в начале приступа и затем становиться все более продолжительными к концу. Анализ основных частот сигналов также позволил обнаружить их значительную изменчивость как при сравнении разных людей, так и у одного человека. Действительно, часто обнаруживалось, что основные частоты изменяются во время отдельного сигнала, повышаясь или понижаясь. По сравнению с более короткими приступами более длинные приступы смеха обычно отличались более высокими средними основными частотами и более выраженные изменениями частоты в пределах отдельных сигналов.
Анализ гласных звуков в звонких сигналах показал, что они не так отчетливы или ясно артикулированы, как речевые гласные, но похожи на центральный, невнятный нейтральный гласный (как звук «э» в слове about). Вопреки наблюдениям Провина и Йонг (Provine & Yong, 1991) смех «хо-хо» и «хи-хи» был чрезвычайно редким, в то время как «ха-ха» встречался намного чаще. Тем не менее были получены некоторые доказательства проявлений особых видов смеха, построенных на небольших изменениях гласных звуков и других звуковых характеристик во время смеха. Бачоровски с коллегами пришли к заключению, что смех намного менее стереотипен, чем утверждали Провин и Йонг (Provine & Yong, 1991), но вместо этого его следует концептуализировать как «набор звуков». Утверждая, что смех выполняет важную функцию социальной коммуникации , исследователи предположили, что эти звуки смеха сочетаются различными способами, чтобы передать тонкие отличия в эмоциональных значениях другим людям.
В ряде экспериментов, Шильке Киппер и Дитмар Тодт (Kipper & Todt, 2001, 2003а, 2003b) из Свободного Берлинского университета несколько по-иному подошли к изучению акустических свойств смеха. Используя компьютерное оборудование, они систематически изменяли различные акустические параметры естественных приступов смеха, такие как продолжительность звуков смеха, основные частоты и амплитуда (громкость). Затем они предлагали участникам прослушать эти измененные приступы смеха и просили их оценить степень, до который этот смех звучит
как обычный смех, а также свои эмоциональные реакции на них. Помимо прочих интересных результатов Киппер и Тодт обнаружили, что смех может в значительной степени изменяться по различным акустическим параметрам и все же восприниматься как нормальный. Кроме того, приступы смеха, существенно более изменчивые по форме сигналов, считались более естественными и вызывали больше положительных эмоциональных реакций по сравнению с более стереотипными приступами с небольшой изменчивостью. Эти результаты еще больше ставят под сомнение представление о смехе как об очень стереотипной вокализации. Дополнительные данные из этих исследований подтверждали представление о смехе как о способе выразить положительные эмоции и вызвать похожие эмоциональные реакции у других людей. Например, чем более естественным считался приступ смеха, тем более положительную эмоциональную реакцию он вызывал.
Психологи Роберт Провин и Ивонн Йонг (Provine & Yong, 1991) из Мэриленд- ского университета проанализировали акустические свойства 51 приступа смеха студентов и сотрудников университета мужского и женского полов. Чтобы получить записи смеха, они подходили к людям в общественных местах с магнитофоном и просили их «изобразить искренний смех». Большинство людей находило очень трудным смеяться по команде, и их первые попытки обычно были напряженными и искусственными, возможно, потому что в действительности они не испытывали эмоцию радости, которую обычно выражает смех. Однако забавность самой деятельности наряду с паясничаньем и шутками экспериментаторов обычно вызывала у испытуемых веселье, и они начали спонтанно и естественно смеяться. Впоследствии были проанализированы именно эти естественные и спонтанные приступы смеха.
Эти исследования показали, что в среднем каждый приступ смеха состоял из четырех отдельных звуков или сигналов, хотя их количество значительно варьировалось в пределах от одного до шестнадцати (в некоторых случаях), но обычно отдельных звуков было не больше восьми. Было обнаружено, что каждый звук смеха в данном приступе начинался с длительного глухого придыхательного звука (т. е. шипяшего звука «х», не вызывающего вибрацию голосовых связок). За ним следовал громкий гласный звук со средней продолжительностью приблизительно 75 миллисекунд. Затем следовал другой глухой придыхательный звук со средней продолжительностью приблизительно 135 миллисекунд, после которого люди издавали еще один громкий гласный звук. Таким образом, каждый полный «ха» длился приблизительно 210 миллисекунд, и в результате получалось приблизительно пять звуков, обычно издаваемых за секунду.
Неудивительно, что основная частота (соответствующая воспринимаемой высоте) мужского смеха (составляющая в среднем 276 Гц) была ниже, чем женского смеха (502 Гц), что отражает более низкий тон мужских голосов. Каждый звук смеха обнаруживал отчетливую гармоническую структуру, при этом можно было заметить многочисленные вторичные частоты, кратные основной частоте, что делало звук глубоким и гармоничным.
Основываясь на своих исследованиях, Провин и Йонг подчеркнули стереотипический характер смеха, отметив, что люди очень мало отличались по таким характеристикам, как общая продолжительность отдельных звуков. Независимо от числа звуков в данном приступе смеха продолжительность каждого звука (интервал от начала одного звука да начала следующего), оставалась довольно постоянной, приблизительно равняясь 210 миллисекундам. Однако звонкая часть («гласный звук») каждого звука к концу приступа смеха становилась немного короче, тогда как промежуточные глухие (звук «х») части становились соответственно более долгими, что позволяло поддерживать одну и ту же общую продолжительность для каждого звука. Они также отметили, что амплитуда (громкость) каждой звонкой части звука уменьшалась от начала к концу приступа. Интересно, что когда приступы смеха проигрывали в обратном направлении, они звучали вполне нормально, за исключением того, что становились все громче, а не тише. Это весьма отличается от человеческой речи, которая не звучит нормально, когда ее воспроизводят в обратном направлении.
Поскольку исследования Провина и Йонг (Provine & Yong) проводились на относительно небольшой выборке людей, которых просили специально изобразить смех, возможно, эти примеры смеха не отражали весь диапазона смеха, который естественно возникает в социальных ситуациях. Следовательно, они могли рассматривать смех как более стереотипный и неизменный, чем он есть на самом деле. Впоследствии Джо-Анн Бачоровски с коллегами (Bachorowski et al.) из Университета Вандербилта провели более подробный акустический анализ смеха с использованием записи приступов смеха у 97 студентов и студенток университета. Запись образцов естественного смеха производилась в то время, когда участники просматривали юмористические видеозаписи в комфортных лабораторных условиях одни или в однополых или разнополых парах.
В отличие от стереотипного характера смеха, на которую указывали Провин и Чонг, были найдены свидетельства значительной изменчивости и сложности акустических свойств смеха. Было выявлено несколько различных типов индивидуальных сигналов смеха (звуков), включая звонкие, «похожие на пение», глухие, «похожие на ворчание», и глухие, «похожие на фырканье», сигналы, в дополнение к «вибрации голосовой щели» и «свисту голосовой щели». Некоторые из этих типов сигналов часто наблюдались в течение одного приступа смеха, и у отдельных участников отмечалось мало устойчивости в типах сигналов, которые они издавали во время различных приступов смеха. Однако наблюдались некоторые общие для пола различия.
У женщин было значительно больше приступов смеха, содержащих звонкие, похожие на пение сигналы, тогда как у мужчин было больше глухого, похожего на ворчание смеха. Тем не менее мужчины и женщины не отличались по частоте проявлений глухого, похожего на фырканье смеха. Хотя не было обнаружено никаких половых различий в общем количестве приступов смеха при просмотре юмористических видеозаписей, у мужчин приступы смеха имели тенденцию быть немного более продолжительными, чем у женщин, с большим количеством сигналов на один приступ.
В среднем каждый приступ смеха состоял из 3,4 сигнала, при этом их общая продолжительность была равна 870 миллисекундам, но эти показатели варьировались в широких пределах. Приступы смеха обычно начинались с довольно длинного сигнала (продолжительностью 280 миллисекунд), за которым следовала серия более коротких сигналов (продолжительностью 130 миллисекунд каждый). Так же как Провин и Йонг, эти исследователи обнаружили, что глухие части звука «а» между сигналами имели тенденцию быть короче в начале приступа и затем становиться все более продолжительными к концу. Анализ основных частот сигналов также позволил обнаружить их значительную изменчивость как при сравнении разных людей, так и у одного человека. Действительно, часто обнаруживалось, что основные частоты изменяются во время отдельного сигнала, повышаясь или понижаясь. По сравнению с более короткими приступами более длинные приступы смеха обычно отличались более высокими средними основными частотами и более выраженные изменениями частоты в пределах отдельных сигналов.
Анализ гласных звуков в звонких сигналах показал, что они не так отчетливы или ясно артикулированы, как речевые гласные, но похожи на центральный, невнятный нейтральный гласный (как звук «э» в слове about). Вопреки наблюдениям Провина и Йонг (Provine & Yong, 1991) смех «хо-хо» и «хи-хи» был чрезвычайно редким, в то время как «ха-ха» встречался намного чаще. Тем не менее были получены некоторые доказательства проявлений особых видов смеха, построенных на небольших изменениях гласных звуков и других звуковых характеристик во время смеха. Бачоровски с коллегами пришли к заключению, что смех намного менее стереотипен, чем утверждали Провин и Йонг (Provine & Yong, 1991), но вместо этого его следует концептуализировать как «набор звуков». Утверждая, что смех выполняет важную функцию социальной коммуникации , исследователи предположили, что эти звуки смеха сочетаются различными способами, чтобы передать тонкие отличия в эмоциональных значениях другим людям.
В ряде экспериментов, Шильке Киппер и Дитмар Тодт (Kipper & Todt, 2001, 2003а, 2003b) из Свободного Берлинского университета несколько по-иному подошли к изучению акустических свойств смеха. Используя компьютерное оборудование, они систематически изменяли различные акустические параметры естественных приступов смеха, такие как продолжительность звуков смеха, основные частоты и амплитуда (громкость). Затем они предлагали участникам прослушать эти измененные приступы смеха и просили их оценить степень, до который этот смех звучит
как обычный смех, а также свои эмоциональные реакции на них. Помимо прочих интересных результатов Киппер и Тодт обнаружили, что смех может в значительной степени изменяться по различным акустическим параметрам и все же восприниматься как нормальный. Кроме того, приступы смеха, существенно более изменчивые по форме сигналов, считались более естественными и вызывали больше положительных эмоциональных реакций по сравнению с более стереотипными приступами с небольшой изменчивостью. Эти результаты еще больше ставят под сомнение представление о смехе как об очень стереотипной вокализации. Дополнительные данные из этих исследований подтверждали представление о смехе как о способе выразить положительные эмоции и вызвать похожие эмоциональные реакции у других людей. Например, чем более естественным считался приступ смеха, тем более положительную эмоциональную реакцию он вызывал.