Когда десантный корпус, в котором служил отец, спешно преобразовали в 35-ю гвардейскую стрелковую дивизию и перебрасывали из-под Москвы в Сталинград, отец уже из отходящего эшелона крикнул матери:
— Запомни: фамилия моего комдива — Глазков. Если в газетах сообщат, отличилась дивизия Глазкова, это будет весточка обо мне.
Весточка пришла очень скоро — 4 сентября газета «Красная звезда» в передовой статье поставила в пример гвардейскую дивизию Глазкова: «Там, где создана несокрушимая оборона, где защитники боевого рубежа полны решимости умереть, но не пропустить врага,— никакое преимущество в танках, никакое воздействие с воздуха не помогает немцам».
Через тринадцать дней отца не стало. Уже после войны матери удалось узнать кое-что о боях, в которых участвовал отец, о его дивизии.
35-я гвардейская, прибыв в Сталинград, попала в самое пекло. Был наиболее критический момент в обороне города. Гитлер дал приказ ценой любых потерь захватить его. И 23 августа немцам удалось прорвать нашу оборону на участке Вертячий — Песковатка и выйти к Волге. В образовавшийся восьмикилометровый коридор ринулся танковый корпус врага. Одновременно две тысячи немецких бомбардировщиков превратили город в пылающие развалины. К месту прорыва немцев и была брошена при поддержке наших танков 35-я дивизия. В ночь на 24 августа она остановила продвижение вражеских колонн к Волге, перекрыла коридор, отрезав танковый корпус немцев от основных частей, лишив его поддержки. Первый удар по врагу здесь нанес 100-й полк дивизии, комиссаром которого был отец. За два дня части дивизии уничтожили 77 танков, много автомашин, орудий и пехоты врага.
Командиру танкового корпуса противника, который уже двинулся на город, к тракторному заводу, стало неуютно и одиноко на берегу Волги, и он запросился у Паулюса назад, на запад. Бывший гитлеровский генерал Г. Дерр в своих мемуарах свидетельствует, что «в течение недели танковые дивизии 14-го корпуса находились в критической обстановке на берегу Волги». Это, конечно, значительно ослабило натиск немцев на город, помогло отрядам народного ополчения сталинградских заводов отбить их атаки. Глазковцы сковали немцев. Именно этот боевой рубеж имела в виду «Красная звезда». Именно отсюда пришла открытка отца.
В начале сентября немцы решили прорваться в другом месте, у станции Воропоново, сосредоточив там пять дивизий, из них две — танковые. И вновь гвардейцы Глазкова на самом трудном участке. Совершив 25-километровый марш, они несколько дней сдерживали натиск фашистских дивизий, пока командование не отвело их на новый рубеж, к южным окраинам города.
Сюда, в стык двух советских армий, вклинились немецкие соединения, пытаясь отсечь Сталинград с юга. До конца сентября 35-я гвардейская сковывала здесь немцев, в невиданных по тяжести боях отходя к Волге.
За месяц полегла почти вся дивизия, больше десяти тысяч гвардейцев. Погиб генерал Глазков. Смертельно раненный, он продолжал руководить боем. Погиб командир пулеметной роты Рубен Ибаррури, сын Долорес Ибаррури, который отбивался от бесчисленных атак немцев вместе с батальоном 100-го полка.
Евгений Долматовский, бывавший в дивизии, отмечал героизм глазковцев, их бесстрашие и даже бесшабашность. «Это были в основном парни воздушно-десантных бригад,— писал он,— не раз участвовавшие в самых отчаянных операциях и в тылу противника и на сложнейших участках фронта». Они и «заслонили собой Сталинград, и мало осталось в живых тех, кто мог бы написать о них книги».
Да, десантная выучка помогла глазковцам на всех участках бить фашистов, во много раз превосходивших их в живой силе и технике. Даже раненые, истекающие кровью, они не покидали своих рубежей. Воевали они в форме воздушных десантников, с голубыми петличками, и немцы так и называли их: «голубые петлички». На их позиции сбрасывались листовки: «Вы, небесные черти, глазковцы, окружены со всех сторон. Сдавайтесь. Гарантируем жизнь». В одном из боев на призыв фашистов сдаваться глазковцы сняли с погибшего товарища окровавленную гимнастерку и подняли ее как знамя.