Один франкский купец собирался поехать в Китай морем. Подошел к нему старик и попросил взять с собой на корабль кусок свинца весом в девять литр. Он попросил продать его в Китае, купить за эту цену что-нибудь, что там продается, и привезти ему. Купец согласился выполнить эту просьбу. Когда он прибыл в Китай, к нему подошел один человек и спросил, есть ли у него свинец. И ответил он, что у него есть немного. И продал он этот свинец за 130 динаров, на эти деньги купил шелк и вернулся обратно. Человек, купивший у него свинец, тоже оказался на этом же корабле. Он стал спрашивать у купца, кто дал ему свинец. Купец описал ему старика. Тогда человек сказал: «Этот старик — мой дядя, который скверно со мной обошелся. Из-за него я и покинул свою страну. Теперь я расскажу тебе историю этого свинца, так как я больше ничего не боюсь.

Известный южноафриканский специалист по пересадке сердца профессор Кристиан Барнард читал цикл популярных лекций в ряде городов Южной Африки. Его шофер, смышленый и достаточно образованный парень, сидя в зале, всякий раз очень внимательно слушал своего патрона — все, что он говорил на лекциях, знал наизусть. Заметив это, Барнард как-то решил пошутить и попросил шофера прочитать очередную лекцию вместо него.
В этот вечер профессор Барнард, облаченный в форменную одежду шофера, сидел в зале среди слушателей, а его шофер делал доклад и отвечал на разнообразные вопросы слушателей. Но, как всегда бывает, нашлась все-таки одна слушательница, которая задала ему весьма каверзный вопрос, на который докладчик затруднился ответить. Однако находчивый «лектор» не растерялся.
— Прошу меня извинить, мадам, — сказал он, — но я немного устал. На ваш впорос я попрошу ответить моего шофера.

Шоу был приглашен как-то в один богатый дом. Не успел он войти в гостиную, как дочь хозяина дома села за рояль и принялась играть какую-то салонную пьеску.
— Вы, кажется, любите музыку? — спросил его хозяин дома.
— Конечно, — ответил Шоу, — но пусть это не мешает вашей дочери музицировать.
Однажды во время беседы о достижениях современной техники Шоу сказал:
— Теперь, когда мы уже научились летать по воздуху, как птицы, плавать под водой, как рыбы, нам не хватает только одного: научиться жить на земле, как люди.

Английский драматург Ричард Шеридан как-то позволил себе в одной из своих пьес резко отозваться о деятельности парламента. В наказание за это его заставили явиться в парламент, встать на колени и принести публичные извинения. Шеридан исполнил этот приговор, но, поднимаясь с пола и отряхивая платком одежду, воскликнул:
— Боже, какая здесь грязь!
Английский писатель-фантаст Герберт Уэллс начал свою литературную карьеру без особого успеха. Он и его друг основали еженедельник, у которого было только четыре подписчика.
Как-то друзья увидели в окно похоронную процессию. Взволнованный Уэллс сказал своему другу:
— Только бы это был не наш подписчик.

Однажды перед папой Бенедиктом XIV предстал какой-то монах и, заливаясь слезами и рыдая, долго не мог вымолвить ни слова.
- В чем дело? - спросил его папа.
- Мне было откровение, - сообщил монах среди своих рыданий, - о том, что народился Антихрист.
- Сколько же ему теперь лет?
- Года три или четыре.
- Так чего же ты плачешь? Покуда он вырастет, мы с тобой умрем. Ведь не нам с ним возиться!
Папе Клименту XIV его садовник преподнес корзину с роскошными плодами. Папа понимал, что садовник имел в виду в ответ получить награду, вынул из кармана пук индульгенций in articulo morsit (отпущение грехов умирающему) и сказал ему:
- Твое внимание ко мне заслуживает награды. Вот тебе награда, самая ценная для человека; с этим ты умрешь как подобает.

Во время предсмертной болезни Тютчева император Александр II, до сих пор никогда не бывавший у него, пожелал навестить поэта. Когда об этом сказали Тютчеву, он смутился и заметил:
— Будет крайне неделикатно, если я умру на другой день после царского посещения.
И. С. Тургенев при случае не стеснялся чином и званием людей, которые обходились с ним невежливо. Так, однажды где-то на вечере, чрезвычайно многолюдном, Иван Сергеевич с великим трудом нашел себе в углу столик и немедленно за ним расположился, чтоб закусить. Но такая же участь постигла еще некоего маститого генерала. Он тоже безуспешно слонялся из угла в угол, отыскивая себе место. Но для него уже ровно ничего не осталось. В раздражении подошел он к сидевшему отдельно в уголке Тургеневу, в полной уверенности, что штатский испугается генерала, да еще сердитого, и уступит ему место. Но Тургенев сидел, не обращая внимания на стоявшего перед ним с тарелкой генерала.